Дочь Императора. Том 2
Шрифт:
— Дайан? — Послышалось из-за решетки. Резко обернувшись, я сделала шаг в его сторону и замерла, наблюдая. Голый по пояс, Ройс пятился в глубину камеры. Кожа блестела от пота, волосы собраны в хвост. Он неуловимо изменился, но это был он.
Подойдя к решетке я не находила слов. Подложив левую руку за спину, полукровка качал головой.
— Что ты здесь делаешь? — Выдохнул устало.
Сделал шаг к решетке, остановился в нерешительности. Я улыбалась, еле сдерживая слезы радости. Как спокойно стало, как просто…
— Тебя не должны были пускать.
— Я больше
Ройс молчал. Вряд ли заключенному стоило всерьез воспринимать обещание гостя не уходить. Но я повторила громче, заставив сфокусировать на мне взгляд. Вместо какого-либо ответа, даже: «Не говори глупости», полукровка отвернулся, обхватив себя руками.
— Ты все же подставила Декана. — Послышалось за спиной. Я обернулась к Целесс и отошла на шаг. Из-за живота она казалась неуклюжей и маленькой…
…Это произошло на следующий после моего Дня рождения вечер. Вернувшись домой я застала Рику в трогательном восторге и смущении. В кабинете меня ждала Целесс. Она сидела в кресле напротив стола, подобрав обе ноги под себя, и смотрела в окно. Уже стемнело. Но я не могла прийти домой, пока было светло. Мне было стыдно думать о том, что я еще здесь. Поэтому я ходила по улицам Милорана, который знала уже лучше Зальцестера и родного Зельменя благодаря Зу. И конечно, о Зу я тоже думала, потому что очень хотела бы любить его. И… иногда казалось, что я люблю его. И, в общем-то, я любила его. Искренне и нежно. Всем существом. Всем-всем. Кроме сердца и тех мест на теле и внутри, до которых дотрагивался Ройс.
В те же прогулки я думала, что это неправильно. Что жизнь как раз здесь и на самом деле все возможно. Но тогда вспоминался тот день у озера и Зу, предположивший, что я достаточно его уважаю, чтобы не лгать. Я бы предпочла любить его, а не уважать. Но он был прав.
Целесс не обернулась ни когда я вошла, ни когда я села напротив, так же подобрав под себя ноги. Взгляд то и дело сползал на ее внушительный животик. Я не понимала, зачем она пришла. Раскрыть мой замысел? Пригрозить? Уговорить? Я была готова услышать что угодно, но оторвав взгляд от окна, за которым ровным счетом ничего с ее места не было видно, Целесс опустила лицо и вздохнула.
— Не подставляй старого Декана, отец узнает.
Я еще держалась после этой фразы. Минуту или две. Потому что она снова молчала, и я не понимала, зачем она пришла. Я даже не подыскивала слов. Я просто не понимала. В мыслях было настолько тихо, что возможно, даже Целесс это могло бы удивить.
— Иногда время не работает. То есть для всех оно течет, а для тебя останавливается и все. Я не понимаю тебя и мне очень тяжело верить тебе притом, что я вижу и чувствую. Это как будто прочесть книгу и влюбится в несуществующего героя. И держать его, держать в себе… Саша считает это проявлением твоей доброты, Марго нежеланием прожить остаток жизни без плотских утех, Андрес болезнью…
— Скажи мне, что отец засадил его за решетку не из-за мести. Скажи, что Кларисс позволила это не из-за стыда и чувства вины.
— Я достаточно хорошо узнала кузена за этот год. Если бы жестокость и чувство безнаказанности
— Вы не продержите его там вечно…
— Через несколько лет это уже не будет тебя волновать. Даже если ты законсервируешь себя в этом безумии, тебе будет больно лишь дольше, но это дольше не будет длиться вечно.
— Зачем ты пришла?
Целесс посмотрела на дверь, будто кто-то собирался зайти. Потом вернула взгляд ко мне.
— Я могу убрать его из твоей памяти. Если хочешь.
Сглотнув, я закрыла глаза. Тогда и полились слезы. Сами. Тихо, быстро, неожиданно.
— Отцепить не смогу, но с этим, думаю, ты справишься. — Помолчав немного, она вздохнула как-то судорожно, будто сама чуть не плакала. Но глаза были сухими. — Мы много говорили. Я ни с кем не говорила так много, даже с Андресом. Мы говорили даже о псионической коррекции, какую практикуют в Немом замке. Я могла бы, если бы он позволил. Тогда бы можно было думать о том, чтобы выйти…
— Зачем ты мне это говоришь? — Остановила я ее.
— Я не могу закрыть огромные пласты памяти и вбить в сознание элементарные человеческие законы собственному кузену без его разрешения.
— Целесс, прости, но это все чушь. Он сделал ничуть не больше любого, кто участвовал в войне.
— Он ланит! — Целесс дернула головой. — Полукровка… Он воспитан так, что в будущее страшно заглядывать. Если бы не остановили тогда, сам бы он не остановился никогда. Чувства, желание, любовь — это все ничтожно, когда речь идет о…
— О невоспитанном и беспринципном монстре, не гнушающийся ничем для воплощения своих не редко грязных прихотей. — Кивнула я успокаиваясь и поднимаясь из кресла. Вытерев лицо, я остановилась у двери. — Цель его нахождения в Немом замке — изоляция от общества? Ведь вряд ли речь идет о наказании, если выпускать все равно не собираетесь. Твои сестринские чувства, отцовская вина, материнская любовь Кларисс — все это и выразилось в верхней камере, необходимости согласия на вмешательство и разрешение на посещения?
— Дайан, перестань…
— Почему же вам так тяжело сделать еще один маленький шажок назад и позволить мне… быть там с ним?
— Жить там, ты хотела сказать? День за днем, год за годом, десятилетие за десятилетием? Весь твой план — это сыграть на отцовских чувствах Андреса. А уж если ты забеременеешь, конечно, дед не позволит родиться своему внуку в тюрьме.
— И ты на самом деле не веришь?
— В чувства Андреса — верю. И он сделает это. В твои — нет. У тебя мотивы суки в период течкой. И что делать, когда тебя не станет или ты просто ему надоешь? Сажать обратно? Потому что если ты и мнишь себя способной оказывать на Ройса влияние, то это лишь следствие его тщательно продуманной игры. От и до. Вплоть до камеры на двоих, кратковременного счастья и рождения ребенка. Кто защитит его лучше, чем дочь Андреса?