Дочь княжеская. Книга 2. Часть 2
Шрифт:
Стихию можно уравновесить противоположной по знаку стихией, это Хрийз запомнила из уроков Лае и Кота Твердича. Но ей не давало покоя схождение стихий в триаде высших сил. Свет, Тьма и Сумрак стояли над стихийным квадратом, вбирали его в себя, но каждая изначальная сила не могла охватить всю стихию сразу. Они присутствовали в каждой вместе. Какая-то сильнее, какая-то слабее, но — вместе.
Грубо говоря, не бывает Огня без Света, без Тьмы и без Сумрака. И то же самое можно сказать про стихию Воды или Воздуха. Менялись пропорции, не менялась суть.
Что-то
Хрийз пыталась вспомнить, и не могла. Пара дней напряжённых раздумий довела её до очередных неприятностей на практическом уроке у Лае. Закон подлости в действии, что называется.
— Что это у вас опять получилось, ваша светлость? — через губу вопрошал он, разглядывая полный разгром на рабочем месте ученицы.
Хрийз угрюмо молчала. Вот тебе и стихия Воды. Вода, она, конечно, море или, допустим, питьевая в графине. Но пар высокого давления — это пар высокого давления. Тоже… Н20.
— С вами враги разбегутся сами, не понадобится артиллерии, но хуже всего придётся своим. Отличный образчик, как не надо делать ни в каком случае…
— Сами бы попробовали, — огрызнулась Хрийз, устав слушать издевательства.
Рот она захлопнула тут же, но, как всегда, слишком поздно. По могильной тишине, мгновенно упавшей на аудиторию, она поняла, что сокурсники её уже похоронили, облагородили могилку и вырастили на холмике цветы.
— Бестолочь, — с укором сказал Лае. — Смотрите. И запоминайте. Всех касается!
И показал класс. Нарочито замедленно, чтобы понятна была формула плетения.
Хрийз смотрела, как наплывают одно на другое прозрачные, с толстеньким ободком, кольца водной стихии, смотрела и видела вместо них совсем другое…
Урок математики. Учебник Петерсона. Сухой голос пожилой учительницы.
Диаграмма Эйдера-Венна…
— Теория множеств! — выдохнула Хрийз, испытав дикое облегчение от того, что наконец-то вспомнила нужное.
— Что? — грозно спросил Лае.
— Н-ничего, — торопливо выговорила она. — Ничего…
— Ничего? Тогда повторите!
Повторить не получилось, потому что Хрийз отвлеклась на воспоминания и пропустила наглядное объяснение.
— И как это понимать? — ледяным тоном осведомился Лае.
— Я… я думала, что…
— Думала она! — сердито высказался учитель. — Тут думать вредно, к вашему сведению, здесь надо просто знать. А то — думают они! Если будете думать над простейшими элементами в боевой обстановке, то сразу же начнёте нервничать и совершать ошибки, фатальные. Всё это должно в подкорку войти, в рефлексы, так, чтобы во сне вас толкнули и вы — сделали по правилам. В море метаться с большими глазами будет поздно, легче сразу утопиться — и для себя легче и для товарищей своих, ну, и враги тоже… порадуются.
Хрийз слушала ругань Лае и не слышала ни слова. Скорей бы уже время закончилось, скорей бы! Она
Несмеяна, конечно же! Тот уж наверняка про теорию множеств знает. А если не знает, подскажет того, кто знает. Или книгу посоветует.
Снаружи хлестал вовсю ледяной дождь, выл ветер, световой день и без того короткий, увял совсем, будто его не было. Хрийз торопливо бежала по скользким улицам, стараясь не отвлекаться на давящую тяжесть враждебного плетения, обнимавшего город страшной паутиной. Просто запретила себе воспринимать его!
Пока оно неактивно, пока оно ещё просто висит и выжидает. Может быть, ещё есть время. Может быть, ещё получится его обескровить. Может быть…
А больше всего Хрийз боялась, что учителя Несмеяна не окажется на месте. Он переехал в Жемчужное Взморье, ближний свет, конечно же, в кавычках. Особенно по такой погоде. И вот приедешь туда, а его нет. Мало ли по какой причине…
Лёд ещё не встал. Но рейсовые катера ходили, несмотря на волну и непогоду.
Магия…
Хрийз смотрела в окно, как летят мимо громадные, в хрустких пятнах льдин, волны, и не находила себе места. Успеет к концу рабочего дня? Не успеет? Не успеет, придётся завтра пропускать свои собственные занятия…
В Жемчужном Взморье было холоднее, чем в Сосновой Бухте. Дождь превратился в косой, секущий снег, мелкий и острый, как осколки стекла. Хрийз натягивала капюшон, укрываясь от ветра, но пробирало всё равно. Простыть ещё не хватало…
В школьном дворе было пусто, темно и тихо. Горели зеленоватым, солнечным, огнём фонари. Над круглым бассейном-входом в подводную часть школы слабо мерцал погодный купол. Никого… опоздала? Впрочем, на бортике бассейне сидела одинокая девочка-моревична, болтала ногой в воде и что-то грызла. Хрийз пошла к ней, намереваясь спросить про учителя.
Под погодным куполом стоял ощутимый холодок, но без ветра и без осадков.
Хрийз распустила завязки, откинула со лба надоевший капюшон. Девочка обернулась на звук шагов, \
— Юфи! — изумилась Хрийз, узнав девчонку.
— Ага, я, — хмуро ответила та.
— Ты выросла, — сказала Хрийз. — Прямо не узнать.
— И ещё вырасту, — заверила Юфи, вскакивая и отряхивая с ноги воду. — Слушай, Хрийз, а ты чего сГрая доводишь?
— Я довожу?! — в изумлении ахнула Хрийз.
— А то кто, я, что ли? — Юфи агрессивно насупилась, сунула кулачки в карманы курточки, явно кое-кого копируя. — Он по тебе совсем засох, дурной стал, как пробка.
— Пробка и есть, — возмущённо высказалась Хрийз. — Ну, пусть головой о стенку треснется! Может, в дырку немного мозгов откуда-нибудь затечёт. Да вообще это не твоё дело! — спохватилась она, внезапно сообразив, что отчитывается перед мелкотой сопливой.
— Ещё какое моё, — задиристо ответила Юфи. — Он — мой родственник, брат моего деда. А вот ты — дура.
Хрийз окатило приступом бешенства, еле сдержалась, чтобы не залепить нахалке хорошую пощёчину. «Это ребёнок, — сказала Хрийз себе. — Ребёнок.