Дочь колдуна
Шрифт:
Однажды Надя получила встревожившую ее записку от матери, звавшей ее к себе непременно в тот же вечер. Может быть, она нездорова? Но Зоя Иосифовна встретила ее веселая и, целуя ее, шепнула:
– У меня большой сюрприз для тебя, но это секрет.
– Сюрприз, даже с секретом! Где же он спрятан?
– Отправляйся в кабинет отца и увидишь.
Кабинет Замятина и две соседние с ним комнаты оставили нетронутыми; они были всегда заперты, и Зоя Иосифовна сама поддерживала в них порядок. На письменном столе лежали книги, бумаги и счета, все в том виде, как оставил ее муж.
Очень заинтересованная пошла Надя в дорогую ей комнату и, войдя в кабинет, с удивлением увидела, что с дивана поднялись двое мужчин. Узнав в одном из них адмирала, она радостно вскрикнула и бросилась в его объятия,
– Ах, крестный! Как я счастлива, что ты вернулся. Душа моя разбита. У меня – много, что сказать тебе и о многом просить.
Узнав затем Ведринского, она протянула ему руку, извиняясь, что не сразу заметила его.
– Успокойся, мы приехали с Георгием Львовичем избавить мир от двух негодяев. Миссия эта освободит и тебя от всего, гнетущего твое сердце, – нежно проговорил адмирал.
Надя вздрогнула.
– Сам Бог привел тебя сюда, крестный. Вокруг нас происходит нечто странное, скрывается что-то ужасное и непонятное; но ты, наверно, все объяснишь мне. Не правда ли?
Ведринский незаметно вышел в соседнюю комнату, а Иван Андреевич усадил Надю рядом с собой на диван и сказал, крепко пожимая ей руку:
– Теперь, дитя мое, расскажи без утайки все, что тебя тревожит и кажется тебе непонятным. Когда я разберусь в том, что касается тебя, то разъясню и остальное; а затем ты должна вооружиться всем своим мужеством и энергией.
Надя коротко передала о своем знакомстве с Бельским за границей, а затем, стесняясь и краснея, упомянула про свои странные отношения с графом, который никогда не предъявлял своих прав на нее и, по-видимому, даже сам не замечал этого. Далее она рассказала о странном и непонятном появлении незнакомой женщины в их спальне и прибавила:
– Вообще, Адам существо загадочное; он точно «двойной». Два раза видела я его бегавшим, как безумный, в военном мундире в то время, когда знала, что его нет дома; на последнем балу у графа Фаркача этот Бельский-офицер пытался даже задушить Милу. В другой раз Адам только что вышел, а когда я вошла в кабинет, то ясно видела одновременно его тень и тень другого человека, отраженные в гобелене, украшающем стену. В этом кабинете совершенно особенная, давящая атмосфера, точно трупный запах, да и по всему дому ходят иногда тени, слышатся шаги и вздохи, совсем как в Горках. Не знаю также, почему скрывает он от меня, что пьет свежую кровь и ест сырое мясо? Это, конечно, противно, но ведь запретить ему я не могла бы. Но в общем жаловаться я не могу – он добр ко мне; а все-таки мне с ним страшно, и часто я боюсь его. Мне также очень не нравится его дружба с Фаркачом. Какой это мрачный господин и в то же время страшный колдун!
Она рассказала историю Нероновой оргии и все странности последнего бала.
Адмирал слушал ее не прерывая, а при ее последних словах улыбнулся и спросил, не напоминает ли ей граф кого-нибудь?
Надя подумала с минуту и вдруг побледнела.
– Да, теперь вспомнила, и как могла я не заметить до сих пор? Фаркач – это оригинал портрета Тураева, который висит в Горках рядом с портретом Маруси. Но в таком случае… Фаркач… это – ужасный, проклятый Красинский. Теперь я уже многое понимаю!
– Да, дитя мое, ты угадала и должна вооружиться мужеством. Учитель наш, мудрый индус, наставил меня с Ведринским и послал пресечь деятельность этого человека, с которым я должен еще свести, кроме того, и наши личные счеты. Не отомщены еще: смерть Маруси, мо его друга Вячеслава, несчастной Бельской с сыном, разбитая жизнь твоего отца и Михаила Дмитриевича, словом, – длинен список жертв…
Развращенность общества, пороки его, преступления, излишества и все ужасы, являющиеся следствием такого порядка вещей, взрастили и придали смелость адским ордам; а те, покинув определенное им царство тьмы вышли на свет Божий и смешались с живыми. Прежде добро, вера и молитва служили преградой, которую эти исчадия ада не могли легко переступать. Но, при содействии своих воплощенных пособников, сатанисты расшатали эту преграду и получили теперь возможность наслаждаться материальной жизнью. Красинский и Бельский принадлежать именно к числу таких опасных и преступных существ, и их необходимо уничтожать телесно. Все сказанное мной
Надя на минуту закрыла глаза, собираясь с мыслями, а потом энергично выпрямилась.
– Не бойся, крестный, я сумею так все скрыть, что Адам ничего не заподозрит, а страшно мне не будет, потому что ты находишься около меня; значит, я под твоей охраной. Но что мне нужно делать?
– Молодец ты! Ну, так слушай. Я имею основание предполагать, что Красинского известили о грозящей ему опасности; а что враг этот никто другой, как я, он несомненно догадается. Поэтому неприятель постарается засесть в свою крепость, где он всего сильнее, – я хочу сказать, на острове около Горок. Так как Мила – его орудие, то он отправит ее с ребенком и Екатериной Александровной в имение; далее мы увидим, найдет ли он нужным открыто жить на острове или будет скрываться. Затем, более чем вероятно, что и Бельский пожелает быть вблизи своего сообщника, а потому предложит тебе переехать в его замок по соседству. Ты должна, не колеблясь, согласиться и поселиться там. Ввиду грозящей им опасности, один из них, а может быть, и оба отправятся, конечно, в свою общину за подкреплением, чтобы уничтожить меня. Мы же с Георгием Львовичем будем скрываться в окрестностях и воспользуемся отсутствием одного из двух чудовищ, чтобы уничтожить другого.
– Я буду сильна, крестный, и всячески готова помогать тебе! О! Как ужасен этот мир, над которым смеются профаны, а между тем самого Спасителя искушал сатана. Христос изгонял бесов, значит – они существуют, а в завещанной нам божественной молитве повелел молиться: «Избави нас от лукавого».Во все времена и у всех народов говорено об этом оккультном мире. Словно из щелей, то тут, то там выползал какой-нибудь необыкновенный факт, который люди, по невежеству, называли «суеверием».
– Да, дитя мое, вокруг нас кишат эти гадины, а когда им удается вырвать кого из нашей среды – путем ли сумасшествия, или самоубийства, – то такому случаю дают самые нелепые объяснения.
– Ах, крестный! – перебила его Надя и оживленно заговорила: – Я забыла сообщить тебе несколько фактов, которые наверно являются следствием влияния адских существ населяющих наш дом. Во-первых, я теряю все шейные кресты; потом, у себя дома я почти не могу молиться, а когда возвращаюсь из церкви у меня кружится голова. Адаму сделалось дурно на одной панихиде, а запах ладана вызывает у него рвоту. Спасибо тебе, спасибо, крестный, что приехал спасти меня от этого страшного наваждения.
Прошло несколько дней. В отдаленной комнате дома Фаркача сидели сам хозяин и Бельский. Оба они были мрачно озабочены, и Фаркач (Красинский) вдруг гневно сказал:
– Как я говорил тебе, Баалберит, нам грозит большая опасность; из-за пустяков учительне стал бы предупреждать нас против сильного врага.
– Но кто может быть этот враг? – пробормотал Бельский.
Красинский разразился глухим смехом.
– Враг? Я давно знаю его, и раз он чуть было не стал для меня роковым. Этот проклятый отнял у меня Марусю, а его волшебные стрелы обессилили меня и я потом долго болел. Только случайно я тогда не погиб. Но теперь я его одолею, уничтожу, и до последнего издыхания вытяну из него жизнь. Теперь я не один: здесь ты, но, кроме того, я попрошу тебя съездить за подкреплением в общину. Я приглашу Уриэля, Бифру и Азима поддержать меня; а так как и мне в предстоящей борьбе понадобятся все мои силы, то я отправлюсь в Горки, где вы меня и найдете. Там у меня лаборатория, и я свободнее, чем здесь. Миле я прикажу ехать с ребенком тоже в Горки, потому что и она будет нужна мне. Виллу на острове я нанял на лето, значит, я могу даже открыто появляться там, когда захочу, а пока поселюсь инкогнито. Ты с женой поедешь в свой замок; это необходимо для того, чтобы завлечь в Горки моего презренного врага. Устроив там графиню, ты отправишься за нашими друзьями, а я тем временем займусь приготовлениями к решительной битве.