Дочь комедиантов
Шрифт:
Старик поспешно направился в угол, где у него уже четвертый год хранилась маленькая вязанка дров на случай самых страшных холодов.
Обрезки мельниц пошли на растопку, и он развел огонь. Скоро в камине весело заиграло пламя. Подняв девочку на руки, дедушка Карилэ подсел с ней к камину, погрел над огнем свои широкие ладони и стал растирать окоченевшие ручки и ножки ребенка.
Приятная теплота, разлившаяся по всему телу Крошки, привела ее в чувство.
– Пить! – прошептала она.
– Пить! – повторил в смущении Карилэ. – А у меня нет ни
– Мама, воды! – умоляющим голосом просила девочка.
– Бедная малышка забыла, что ее мать умерла!.. Воды?.. Правда, ведь можно пить и воду! Говорят, это даже полезно. Погоди минутку, вода-то у меня есть!
Дедушка Карилэ достал надколотый горшочек, в котором когда-то хранилось варенье, – в него он обычно ставил готовые мельницы, – и наполнил его водой из кувшина. Вернувшись к девочке, он приподнял ее голову и поднес горшочек к губам.
Крошка с жадностью сделала несколько глотков и открыла глазки. Увидев перед собой незнакомого старика с длинной седой бородой и растрепанными волосами, она в страхе вскочила и бросилась было бежать к двери, но ноги еще не держали девочку, и она упала бы, если бы дедушка Карилэ не подхватил ее.
– Успокойся, малышка! – говорил он ласково, укладывая ее снова и гладя по голове своей широкой ладонью, как маленького котенка. – Будь умницей, иначе ушибешься. Не хочешь ли еще глоток свежей воды?.. Нет?.. Ну, так пойдем, сядем у камина. Надо обмыть твою головку, ведь она вся в крови. Ты не бойся меня: я не ем маленьких детей, предпочитаю хлеб и сыр…
Старик сам рассмеялся своей шутке. Но Крошка продолжала молчать, хотя и позволила незнакомцу взять себя на руки. Ее бледное личико с крепко стиснутыми губами и широко открытыми голубыми глазами было полно отчаяния.
Этот страшный незнакомый старик и его мрачная конура с почти тюремной обстановкой, едва освещенная пламенем камина, наводили на нее ужас. Она была убеждена, что комедианты нашли ее и поручили этому страшному человеку с седой бородой сделать ее карлицей. Сознавая свою беспомощность, девочка чувствовала себя слишком слабой и беззащитной, чтобы сопротивляться или пытаться бежать, и теперь считала свою гибель неминуемой. Но ее сердце не могло смириться с жестокостью, и она уже ненавидела доброго Карилэ, который тем временем нежно посадил ее к себе на колени и стал усердно растирать ее окоченевшие ножки.
– Послушай, малышка, – обратился он к ней, – скажи мне, как тебя зовут?.. Ты не хочешь сказать? А знаешь ли, как зовут меня? Меня все называют дедушкой Карилэ. Разве ты не слышала про дедушку Карилэ?.. Странно! Видно, ты не из Нанта. Здесь меня знают все маленькие дети, а в особенности добрые. Хочешь, я подарю тебе мельницу? Вот, возьми эту, с красными крылышками. Видишь, какая она хорошенькая? Когда ты дуешь с этой стороны, значит, ветер северный: пфу-у-у!.. А когда с другой – южный: пфу-у-у! Смотри, как быстро завертелись ее крылья! Ну, скажи, нравится тебе
Крошка позволила ему вложить мельницу в свою ручку, взглянула на нее и даже тихонько дунула, но затем выпустила игрушку из рук. Мельница полетела в огонь, и старик едва успел спасти ее от пламени.
– Ты не хочешь мельницу? Ты, верно, очень устала? Ну, так завтра поиграешь с ней! Вот увидишь, как весело будет смотреть, когда она завертится у тебя на окне, на солнышке! Ну, теперь пойдем, я обмою тебе кровь с головки. Скажи, тебе не больно? Ранка уже закрылась, и ты отлично заснешь, а завтра будешь опять весела, как птичка. Ну, спокойной ночи, малышка!
С этими словами Карилэ полил ранку теплой водой, промокнул каким-то тряпьем, оказавшимся под рукой, и положил Крошку на тюфяк. Приподняв один его конец вместо подушки, он накрыл ноги девочки теплой подушкой из перьев, подаренной ему одной торговкой за то, что он привел ее в трактир «Зеленый Дуб».
Затем он снял свой долгополый сюртук, заботливо укутал им девочку, а сам, накрывшись шерстяным одеялом, лег у камина.
Сначала Крошка со страхом следила за стариком, но скоро глазки усталой и измученной девочки сомкнулись, и она заснула крепким сном.
Глава V
Пробуждение
На следующее утро, когда Карилэ проснулся, бледный свет зари уже проникал сквозь грязные окна его каморки. Чувствуя себя несколько разбитым и не понимая причины этого, он, зевая, потянулся и, поднявшись, в изумлении огляделся. Тут его взгляд остановился на спящей девочке, и он вспомнил события предыдущего вечера.
– Бедная малышка! – бормотал он с состраданием. – Как она вчера устала! Но что это со мной? Я весь разбит, – продолжал он недовольным голосом. – Неужто только потому, что отвык спать на голом полу? Вот что значит приучить себя к роскоши! Зато девочка спала хорошо!.. Однако когда она проснется, то, наверное, захочет есть. А чем кормят маленьких девочек? Кажется, молоком!.. По крайней мере, я не раз видел, как маленькие дети покупали у меня мельницы с чашкой молока в руках. Надо купить ей молока!
Он взял свой единственный глиняный горшочек, надел шапку и тихо вышел, замкнув за собой дверь.
Жильцы дома смотрели на него с изумлением.
– Смотрите, смотрите, – говорили они, – дедушка Карилэ без сюртука!.. Что бы это могло значить?
И действительно, это был выходящий из ряда вон случай, потому что никто никогда не видел старика без неизменного долгополого сюртука. Но ведь его сюртук и не служил никогда прежде одеялом маленькой девочке!
Едва успел Карилэ спуститься с лестницы, как Крошка проснулась. Несколько раз она открывала и закрывала усталые глазки, но затем приподнялась и с изумлением осмотрелась.