Дочь кучера. Мезальянс
Шрифт:
– Она бы не смогла открыть ее. Это исключено. Берг не стал бы делиться с ней подобными знаниями даже не потому, что считал это неправильным, а потому что они не открываются первому попавшемуся. Я буду старым и дряхлым стариком, когда оно откроется мне.
Девчонка цокнула в ответ на его бескомпромиссный тон, но Эверт продолжил говорить.
– Как бы она стала расплачиваться с Кэт? – продолжал гнуть свою линию Эверт. – Наверняка, она наобещала ей с три горных вершины?!
Лира пожала плечами, ответив, что за этим кроется большой обман и
– Генрих! – Эверт обратился к советнику, отправив ему мысленное послание, преодолев одной лишь магией несколько десятков километров. – Разреши наш спор!
Появившийся в круглой комнате сыщик, внимательно выслушал ее, но перед этим бросил убийственно вежливое:
– Рад видеть вас в добром здравии, миледи.
– И я вас на двух ногах.
Повторив еще раз свою теорию, Лира отошла от двух мужчин. Один из которых был все-таки очень обижен на нее, награждал равнодушными взглядами и обращался лишь к одному Эверту, начисто игнорируя ее.
– Признаю, она права, – проговорил тот, стоило женщине скрыться на небольшом балконе. – Неизвестных много, но и София женщина незаурядного ума и требовать от нее очевидной предсказуемости не стоит.
Эверт знал его другим все это время. Траубе был настоящим другом и, если уже привязывался к кому-то, то искренне сопереживал и заботился о своих друзьях, а в случае с Лирой не было и дня, чтобы тот не справился о ее состоянии. Возможно, именно благодаря ему Лайнелл уверился в том, что нельзя изменить ничего. Мозги короля с каждым годом все больше и больше затачиваются под монарха и в нем теперь практически не узнать того, кто поджег преподавательскую раздевалку, смазал смолой стулья в столовой или кричал петухом на ректорской башне.
– Но причина… Тебе не кажется, что это уж как-то слишком уж… Просто? Нельзя вернуть мертвых.
Траубе двигался по просторной, захламленной, но все-таки обжитой комнате, показал концом трости в сторону балкона и сказал:
– Выходит, что можно.
– Она не умерла.
Эверт влил небольшое количество маны в созданный Софией трафарет. Он и Траубе видели, как та промчалась по «лабиринту» линий, знаков и рун, а затем взвилась вверх, принялась метаться и наконец ушла наверх, потонув во мраке далеко холодного неба. Подправленные Эвертом символы, изменили созданное Соней заклинание, превратив его болезненную, высасывающую силы ловушку.
– Она вернулась и была первой кто сделал это, – тот покосился в сторону открытой разноцветной двери. – Погоди спорить, темнейшество.
Траубе внезапно рассмеялся, задержав взгляд на его лице.
– Пора менять прозвище. Оно не отражает действительности.
Эв отмахнулся от слов веселящегося друга, время от времени поглядывая на балкон с застывшей у парапета юбкой. Лира смотрела вниз, рассматривая уродливое творение Констанса I – нагромождение стекла, бетона, позеленевших медных перекрытий Соленского института.
–
Эверт потянулся к Лире «сознанием», ухватив и потянув ее за подол юбки, чтобы его любопытная козочка не вывалилась наружу.
– Первое, София могла мыслить не так частно и точечно, но решила создать возможность для того, чтобы Берг мог вернуться обратно. Огромный портал для блуждающих душ. Ты сомневаешься в этом?
Эверт не верил в такой до невероятности мелкий повод для творимых все это время безумств. Масштаб был не тот.
– Но погляди на нее? – он показал тростью в сторону балкона и гремящей чем-то Лирой. – Она искала способы вернуться, а Соня, хоть и отказывается говорить, изображая из себя чокнутую, но тоже женщина и все то время, что она сидит у нас с кандалами хинна на руках…
Траубе присел на стул, повесив на его угол шляпу, затем закинул ногу на ногу и еще раз оглядел помещение.
– Она напряжена и ждет чего-то. Не сегодня так завтра я выясню все. Признайся, Эверт, это способ и будь ты чуть большим безумцем, то обязательно пошел на это.
Возможно, так и было бы, если бы прошло чуть больше времени и Лира не вернулась в Эйнхайм самостоятельно.
– Представляю, как обрадуется свершившемуся обману Катарина. Ее провели и так… Сыграли на ее желаниях.
Эверт улыбнулся, поддержав его веселье. Кто-то из стражников открыл приемную маркиза, не справился с нахлынувшей вонью и хлопнулся в обморок, выпустив прятавшихся в ней зверей наружу. Эрба так и не расколдовали. Джанис просил его заняться этим. Как никак, когда-то храм природы откликнулся и на его присутствие.
– Ее так и не нашли?
Траубе покачал головой. У него даже глаза вспыхнули в ответ на это. Король издал указ о запрете убийства кур, но кто его знает сколько пройдет времени, прежде чем слуги и маги найдут нужную птичку?
– Пойду.
Генрих создал портал, поднимаясь со своего места. Вид у него был довольный, но все-таки уставший.
– Мне хочется и не хочется верить в это, Эверт, – проговорил он, погружая носок ботинка в серый овал. – Я искал что-то масштабное, а на самом деле…
Траубе не договорил, поглощенный серым нечто. Эверт потер переносицу. Если все закончится таким тривиальным образом, то он будет только рад этому. Остались еще вопросы и…
– Знаешь, чего я не могу понять? – проговорила Лира, стоило им вернуться домой на едва начавшую расцветать улицу Вязов.
Покрытые первой зеленью кусты, сочная трава на аккуратных газонах и россыпь соцветий мать-и-мачехи принарядили улицу, еще неделю назад угнетавшую взор своей серостью и облезлостью разместивших по сторонам домов.
– Зачем я этому миру?
Она повернулась к нему, стоило им зайти на территорию особняка.
– Правда! Я ведь ничего не умею, только создавать хаос, превращая людей в животных и то… Почему я смогла делать это без тебя? Или какого-то другого мага рядом со мной? Ладно, когда рядом был докторишка, Генрих… Но все остальные?