Дочь кузнеца, или Секреты Средневековой стоматологии
Шрифт:
Старушка бережно сняла с себя сонного кота, который пристроился к ней на колени, пока мы беседовали. Прихватив свою опустевшую корзину, она побрела к выходу.
– Тётушка Мэгги, спасибо вам за всё! Приходите чаще, - едва успела я крикнуть ей вслед, и дверь за гостьей со скрипом захлопнулась.
«Надо бы петли смазать», - мелькнула мысль в голове. Я улыбнулась. Похоже, что начала ощущать себя хозяйкой нового жилища.
Остаток дня ходила по хибаре, подробно изучая содержимое. Ненадолго вышла во двор, оглядела хозяйственные постройки. Зашла в пустую конюшню, заметила под её крышей гнездо ласточки. Долго
Уже стемнело, когда меня разбудили скрип колес во дворе и ржанье лошади. «Отец приехал!» - удивительно, но я была искренне рада грядущей с ним встрече.
Я не ошиблась. Спустя некоторое время в дом вошёл кузнец. Но он был не один.
Глава 5
– Заходи, располагайся, а я дочку проведаю.
– Голос отца мне показался чем-то расстроенным. Я услышала, как он почти на цыпочках подошел к моей каморке и осторожно отодвинул занавеску.
– Доченька, никак тебе опять неможется? – с искренней тревогой вгляделся мне в лицо . – Может, кликнуть Мэгги, пособит тебе чем-нибудь?
– Нет, нет, батюшка, - поспешила я успокоить нового для меня родственника. – Задремала я невзначай. – Рассудок мой отметил, что и моя речь становится всё больше похожа на речь здешних обывателей. – А тётушка Мэгги заходила к нам нынче днём, снадобья мне разные принесла. И тебе велела кланяться.
Кузнец кивнул, присел на табурет у моего изголовья, задумался. Он явно был чем-то опечален.
– Как твоя поездка, папенька? Ты, наверно, сильно устал? Может, ты голоден, так Мэгги нам немного снеди принесла, я тебе оставила. Давай накормлю?
– сказав это, заметила, как он тяжко вздохнул, но улыбнулся. Кот Тибо потёрся об его ноги и прыгнул на колени, явно требуя привычной ласки. Но отец его даже не погладил, он размышлял о чём-то своем.. Питомец состряпал недовольную мину, фыркнул и спрыгнул на пол. Видать, привык считать себя главным в доме и был ещё тем капризником. Точь-в-точь мой Барсик! Коты, наверное, во все времена одинаковы…
– Нет, дочка, не хочется пока мне вечерять. В замке перед отъездом малость покормили на кухне, так сыт ещё, не жалуюсь. И тебя не хочу беспокоить, до сих пор не могу нарадоваться, что в себя пришла, мое ты сокровище! Я не один приехал, со мной Уильям. Мне надо потолковать с ним кое о чем. Отдыхай, дочка.
– Он поцеловал меня в лоб и вышел из комнаты.
Занавеска закрылась, и я услышала, как кузнец сел за стол и завел разговор с незнакомым мне человеком. Он говорил тихо, но я слышала почти каждое слово.
– Так вот, застал я нашего барона Готфрида в его владениях, допустили меня к его милости, - Кузнец порой замолкал, словно пытался подобрать нужное слово. Собеседника не было слышно, как будто его и не было в комнате. Мне стало нестерпимо любопытно посмотреть, кто же приехал вместе с Джоном, и, тихонечко встав, я приоткрыла шторку.
– Стал я ему объяснять: так мол, и так, не будет ли угодно латы да оружие для ваших рыцарей заказать, времена-то тревожные, слухи идут, что французы опять нам войной грозятся. Я, мол, лишнего не возьму, а уж работу мою вы сами знаете, не раз доводилось
Собеседник сидел ко мне лицом, облокотившись о стол, и слушал отца внимательно, не перебивая. Это был молодой человек лет двадцати, с взъерошенными рыжими волосами, местами запачканными чем-то темным. Юноша был одет в серую от пыли шерстяную рубаху и прожженный понизу коричневый кожаный фартук. Лицо его, как и у отца, было сухим и загорелым. В широких плечах и мускулистых руках чувствовалась недюжинная сила. Задумчивые карие глаза посверкивали в ответ на отцовскую речь. Что-то мне подсказывало, что я его хорошо знаю. Но откуда?
Тем временем кузнец продолжал:
– Барон, храни его Господь, выслушал меня благосклонно, но дурную весть мне поведал. Говорит, дескать, и рад был бы мне заказ сделать, да только закон теперь не позволяет. Вышел на днях новый королевский эдикт, а в нём и говорится: дворяне отныне могут покупать доспехи да латы, да копья, да мечи, да всё прочее не иначе, как у мастеровых из гильдии оружейников. На каждом таком изделии клеймо гильдии должно стоять. А ежели, мол, кто из других ремесленников это клеймо подделает, так того велено нещадно драть плетьми и отправлять в ссылку. Вот уж напасть так напасть! А чтобы мне в ту гильдию кузнечную войти, столько денег просят, что и кобылу продав, и все инструменты - не хватит.
На этих словах его лицо скривилось, как будто от боли.
– Все ж таки, непонятно мне, чего ради нужны эти гильдии?
– проронил первые слова незнакомец.
Надо сказать, я была с ним солидарна. Я тоже не до конца понимала всю эту историю, осознавала только, что для отца, который кормился кузнечным делом, - это действительно серьезная забота.
– Ну, как тебе растолковать? Гильдии, они, словно государство в государстве. Известное дело, давно хотели всю кузнечную да оружейную работу к своим рукам прибрать, чтобы такие одиночки, как я, заказов у них не перебивали. И, видно, сговорились, да дали мзду королевским советникам, а те такой указ и подсунули Его Величеству. Эх, грехи, грехи… Как говорится, рука-то руку моет. И ведь дворянству от этого теперича тоже сплошное разорение! Товары из гильдии, они ведь втридорога стоят, а уж теперь тамошние мастера вообще обнаглеют, знают, плуты, что никто им нынче не указ. А нам-то, простым мастеровым, как быть? По миру идти? Сам тому свидетель, не много сейчас заказчиков в нашей деревне. Только лошадь кому подковать, да плуг, либо соху подправить. И не мне тебе рассказывать, что уж давно селянам и платить-то нечем – налоги душат, за землю отдай в казну, за полив, да и церковную десятину никто не отменял.
Кузнец замолк и вновь погрузился в свои мысли. Юноша тоже на миг задумался, затем спросил:
– И что теперь думаешь делать? Не могу взять в толк, как такие мастера, как ты, могут остаться без работы? И о чем только думают королевские советники?!
– он не мог скрыть своего раздражения.
Мне очень хотелось вступить в разговор и расспросить подробнее, какие есть варианты решения этой задачи. Как я могла бы утешить этого честного труженика, который, к тому же, во мне души не чаял? Конечно, я не его родная дочь по плоти и крови. Но попытаться заменить ему настоящую дочку, не дать впасть в отчаяние, думаю, в моих силах.