Дочь леди Чаттерли
Шрифт:
— Все великие люди думают одинаково, малышка. Я тоже очень и очень хочу… спать.
Клэр с облегчением поправила прическу. И, желая загладить свою, как ей казалось, резкость, обняла его за пояс и сказала:
— Мой милый, мой благородный Робин.
— Ты гак прекрасна, что я даже потерял дар речи.
Он зарылся лицом в ее волосы.
— Этот твой отпуск, надеюсь, станет самым приятным воспоминанием в нашей жизни.
Он засмеялся.
— Станет, станет, моя малышка. — Он еще глубже зарылся в ее
— Это остатки из того пузырька, который ты подарил мне в свой прошлый приезд. «Je Reviens». «Я возвращаюсь».
— То что надо. Только я уже вернулся. К тебе.
И он снова стал покрывать ее поцелуями.
Она поцеловала его в губы и поспешила высвободиться.
— Милый, отпусти.
— С одним условием — ненадолго.
— До завтра.
Робин посмотрел на часы.
— Уже завтра. Сейчас половина второго.
— Спокойной ночи, милый. Спасибо тебе за дивный вечер.
Клэр пошла к себе и закрыла дверь. Несколько минут назад она еще была полна сил, сейчас же просто валилась от усталости. Быстро стянув платье, Клэр облачилась в пижаму. Она спала в этой пижаме с тех пор, как начались бомбежки Лондона. В пижаме ей было спокойней — может случиться так, что среди ночи придется бежать на улицу.
Клэр стерла бумажной салфеткой помаду с губ, почистила зубы, плюхнулась в постель. И тут же заснула. Испугалась, почувствовав, как кто-то настойчиво трясет ее за плечи. С трудом открыла глаза. В комнате было темно, и лишь в приоткрытую дверь сочился слабый свет. Приглядевшись, Клэр увидела Робина — он сидел на краю ее кровати. Робин тоже переоделся в пижаму.
Она с трудом заставила себя окончательно проснуться. Во сне было покойно и хорошо. Робин улыбался ей какой-то смущенной улыбкой. Его руки вдруг скользнули за вырез ее пижамы, и она почувствовала на своих плечах сухие горячие ладони.
— Моя драгоценная. Моя единственная. Я думал, ты уже спишь.
— Да, я спала. Чего ты хочешь, Робин?
— Какой глупый вопрос, малышка!
Клэр всей кожей ощутила опасность и напряглась.
— Ты не должен был приходить ко мне, Робин. Ведь это непри…
Она вдруг осеклась.
— Мой ангел, но ведь ты сама сказала: «Пошли спать».
— Да. Но я же не сказала, что вместе.
Она рассмеялась от неловкости.
Робин был глубоко разочарован, но отнюдь не обескуражен. Он наклонил голову, прижал свою щеку к ее щеке, коснулся губами шеи. От него пахло здоровым сильным мужчиной. Ей нравился этот запах, но прикосновения раздражали. А он так и льнул к ней всем телом.
— Робин, дорогой, скажи мне спокойной ночи и ступай спать.
— Почему ты меня гонишь? Ведь ты тоже не спишь.
— Уже через неделю мы будем мужем и женой и тогда…
Он вдруг поцеловал ее в ухо.
— Господи, как же от тебя
— Но мы на следующей неделе поженимся и тогда… будем всегда спать вместе.
— А вдруг мы не доживем до нашей свадьбы? Ведь сейчас война.
— Доживем. А если даже и нет, я все равно не хочу, чтобы было так… Ну, в общем, я не хочу спать с тобой, пока мы не поженимся.
Ее голос прервался от смущения.
— А я хочу. Я весь вечер так хотел тебя, что чуть не рехнулся. По-моему, и ты меня хотела.
— Да. Но все равно придется подождать
— Зачем ждать? Клэр, нам с тобой вдруг привалило такое счастье, а мы зачем-то будем ждать. Ведь мы помолвлены, то есть почти женаты.
Робин был ужасно разочарован, но Клэр надеялась что он ее поймет — раньше всегда понимал.
— Как бы сильно я ни хотела тебя, все равно не стану заниматься с тобой любовью, пока мы не обвенчаемся, — не сдавалась она.
— Бред какой-то. Сейчас или через неделю — какая в сущности разница?
— Для меня большая.
Он перебирал пальцами пряди ее волос. Поднес к губам золотисто-рыжий локон и бережно поцеловал. Снова перед ней был послушный и покорный Робин. Ее Робин.
— Сжалься надо мной, малышка, — умолял он. — Пожалуйста, пожалуйста, позволь мне… любить тебя. Давай представим, что это наша первая брачная ночь.
— Не хочу. Не могу, не могу.
Девушка готова была расплакаться.
— Не строй из себя святошу.
Кровь бросилась ей в лицо. Да никакая она не святоша! Она любит Робина и с нетерпением ждет их свадьбы. Правда, избегает думать о сексуальной стороне брака, убеждая себя не волноваться по этомуповоду. Медовый месяц, почему-то кажется ей, разрешит все проблемы. Она ведь любит Робина, ну а остальное случится само собой. Только вот почему Робин вдруг решил нарушить их уговор, наплевать на условности, которые раньше одобрял? Он открылся ей с неожиданной стороны. Клэр была смущена, встревожена и вовсе не готова на тот решительный поступок, совершить который он ее подбивал.
— Робин, прошу тебя, ложись спать.
— Прошу тебя, — насмешливо повторил он. — Строишь из себя маленькую недотрогу.
— Пожалуйста, позволь мне остаться такой, какая я есть.
Его рука уже тискала одну из ее нежных упругих грудей. Он окончательно потерял голову и с такой силой впился губами в ее губы, что Клэр застонала от боли. Это был не Робин, а совсем чужой человек. Мерзкий, отвратительный. Стиснув зубы, она пыталась вырваться. Неужели, неужели это ее жених, которого она с таким нетерпением ждала? Почему он вдруг переменился прямо на глазах? И неужели он не понимает, что причиняет ей невыразимые страдания?..