Дочь мэра

Орлова Юлианна

Я представляю, как бы это могло ощущаться в другом месте и в другое время при совсем других переменных. Приятно

Необычно. Огненно. И до чёртиков остро.

Когда шаги стихают, я опускаю руки на спутанные жесткие волосы парня и тихо шепчу ему в макушку.

— У меня не было еще. Я хотела тебе это сказать и не знала как.

Он замирает и медленно поднимает голову, всматриваясь в меня так, будто бы я сейчас сказала, что на самом деле мальчик.

Глава 27

БОГДАН

Облачко

говорит это таким голосом, как будто стыдится. Я сижу и думаю, как бы ответить так, чтобы не пиздануть очередную глупость. Ну понятно было изначально, что она девочка, мне понятно, всем вокруг понятно, если это половозрелый мужик смотрит на нее.

А там точно смотрят, нельзя не смотреть на такую красоту и не улавливать эти невинные фибры. Черт возьми, как тут выразить мысль? Нет мыслей, они все утекли в причинное место!

От нее даже пахнет невинностью, и это в какой-то степени только сильнее меня вставляет. А еще злит, что она хоть что-то могла бы от меня скрывать, пусть об этом «что-то» я и так знаю. Или я чего не догоняю?

— Кудряшка, я сейчас нифига не понял. Простите, нихрена, — поправляю сам себя, всматриваясь в проступающие через тонкую ткань соски. Розоватые. Пиздец. Зачем я это замечаю? — Ты хочешь сказать, что факт твоей девственности тебя смущал?

Почти убитым взглядом поднимаю голову к Облачку, пунцовому сейчас, и с грустью выдыхаю, желая нырнуть в нее всю поглубже по факту. Без остановки и без тормозов.

— Нет, я не считаю это предметом гордости или стеснения, это просто я такая. Вот и все. Считаю своим долгом тебя об этом известить.

Блять! Да будь у нее кто-то, я бы нашел его и оторвал ему член, просто потому что он видел ее голой. Меня все еще терзают сомнения насчет того, целовал ли ее кто, но это мы упустим, конечно, иначе я тронусь мозгами в дальнюю дорогу.

— Малыш, я ведь понимаю, что ты ни с кем не была, отношений не было. И ты не такая. Которая вот просто так стала бы, — своим косноязычием я поразительно отличаюсь от Облачка. Меня даже мысленно этот пиздецовый ужас приводит в шок. Да какой. Нет. Начинает казаться, что я тоже девственник. Вообще нулячий.

Хоть бы самому не опозориться.

Яна смущенно опускает голову, на что я залипаю по-особенному долго, понимая, что мне вообще сейчас ничего не надо, лишь бы она вот так на мне сидела голая. И вот так смущалась.

— И мне не надо это говорить, я ведь не испугаюсь или нахрапом от этого не пойду. Вообще ты скажешь «нет», ну и будет «нет». Я ж не маньяк какой. Не конченный, нормально планирую. Конечно, я тебя хочу. Врать не буду, у меня Младшенький уже недвусмысленно намекает, ну ты видишь, да? Эх, — выдыхаю, обхватив ее маленькую ладошку, но на член больше не кладу.

Не надо уж настолько наглеть. Яна смущается еще больше, облизывая нижнюю губу, одновременно с чем пульсация в штанах становится невыносимой. Ай! Да хоть не смотри вообще…

— Я понимаю тебя, Богдаша, и вот почему говорю, чтобы ты вдруг что…был немного снисходительнее. Когда я буду готова,

то могу не уметь все то, к чему ты привык.

— А к чему я привык?

Реально чуть слюной не подавился только что. Она меня за кого принимает?

— Ян, не понял. Ты че думаешь, у меня полконтинента побывало? Извини, конечно, я половозрелый парень со своими потребностями, но не так уж и много у меня было девушек, чтобы я был балованным в этом плане. И с чего вообще такие мысли? Я повод давал? Да я войду в тебя и сразу кончу, уж прости за подробности, от переизбытка эмоций. Хотел бы умеющую, то пошел бы на трассу искать себе. Хватит уже тут намекать. Я когда злюсь, то сразу становлюсь серьезным и без шуток буду тебя ругать. Хоть и залип на тебе, но отшлепать за плохое поведение — это всегда «пожалуйста».

Кудряшка поднимает голову и бросает на меня виноватый взгляд, краснея целиком, вплоть до ушей. А вот нечего было фигню молотить, теперь пусть тебе будет стыдно!

— Не к этому сказано.

— А к чему?

— Просто ты такой…слишком для меня.

Я слишком? Серьезно? От шока не сразу соображаю, что и ответить. Я просто таких девочек не встречал, вообще. У меня паника и шок перманентно рядом с ней, и что далась в руки, и что доверилась, и что «да» в общем смысле сказала. Мне и такая девушка. Это же я точно везунчик, каких еще поискать надо.

Хотя до того самого «да» надо бы постараться, но я охуетительно уверен в том, что добьюсь всех «да» от нее.

— Облачко, это ты для меня слишком, я вообще не дотягиваю. Мне тут ползти на карачках как до столицы.

— Бодя, ну прости меня, я просто очень переживаю.

Обхватив лицо багровеющей малышки, притягиваю ее к себе поближе и очень грозно говорю:

— Глупости. Все. Где мои поцелуи? Давай дари подарок.

Она прикусывает губу и хмурится, явно загоняясь, что она без подарка. Но лучший мой подарочек — это ты, Облачко.

— Я тебе подарок позже принесу, ладно? — она тянется ко мне первая, целуя очень медленно, нежно, отчего я вообще забываю все расстройства в миг. Перехватив инициативу, снова толкаю малышку на себя, жмякая булочки, и почти сознание теряю от остроты чувств.

Хоть бы не спустить все в штаны, а то стыдно будет…Хотя нет, мне стыдно точно не будет. Халатик соскальзывает, оголяя острый пик груди. Крупные розовато-красные соски теперь навсегда у меня перед глазами зависнут. Спать буду — видеть буду, бодрствовать буду — тоже видеть будут, теперь главное с ума не сойти на этой груди

Хриплые стоны смешиваются со звуком тяжелого дыхания. Обоюдно тяжелого…Я отрываюсь, чтобы снова прильнуть к шее, где запах Кудряшки в сто крат выше. Слизываю бархатную кожу и спускаюсь ниже к груди, ныряя в ложбинку и замирая в ней. Так бы и провел всю свою жизнь. Целую сначала один выступающий сосок, затем второй.

Хочу втянуть в рот, но пока не решаюсь. Даже такие ласки выворачивают малышку наизнанку, по виску скатывается капелька пота. Моя ладонь просто ложится в низ живота, а на обычное касание малышка дергается, резко распахнув глаза.