Дочь моего бывшего друга
Шрифт:
Слава Богу!
— Я рожаю! — заорала я на всю квартиру.
Алеханов тут же вбегает на кухню прямо в ботинках и ошарашенно смотрит на меня.
— Сейчас!? — паника в его голосе смешит меня, и я кое-как сдерживаюсь.
— Сумка! — выкрикиваю я и несусь в комнату, чтобы найти сумку, которую я собирала накануне. Там все необходимые вещи для роддома.
Перерыв весь шкаф, я в обреченно, уселась на диван. Сумки, как назло, нигде нет. Алеханов носится за мной по пятам, пытаясь успокоить.
Испуганный
— Собери другую! — наконец выдает муж и несется в прихожую. Вручает мне маленькую спортивную сумку, с которой ездил на каток.
Решительно киваю и начинаю наполнять сумку содержимым. В панике кидаю туда все, что попадается под руку. Быстро натягиваю пальто прямо на халат, и хватаю с вешалки вязаный шарфик на удачу. Тоже кладу его в сумку.
Домчавшись до больницы за считанные минуты, я тут же выцепляю врача.
— Рожает! — орет Алеханов на всю больницу.
— Рожаааю! — вторю я ему в такт.
Доктор, который вел мою беременность, немного ошарашенно на нас посмотрел и тут же позвал медсестер.
Погрузив меня на каталку, и набрав скорость гоночного автомобиля, мы добрались до палаты за секунду. Алеханова и Сеню оставили за дверью.
Я, полностью утонувшая в панике, хватаю доктора за руку.
— Там вещи! — первая схватка отозвалась острым спазмом во всем теле. — В СУМКЕ! — ору я сквозь боль. — МНЕ НУЖНО ИХ ОДЕТЬ! Я ТОЛЬКО В НИХ БУДУ РОЖАТЬ! — я сразу же решила, что рожать буду в своей любимой сорочке и шарфике. Наплевать, как это будет выглядеть. Я уверена, что в этих вещах все пройдет хорошо.
Доктор сурово посмотрел на меня и кивнул.
— Я скажу медсестрам. Вас переоденут. — спорить с пациентами тут не привыкли. Не зря это самая дорогая клиника города. Облегченно выдыхаю. Освободив свой локоть из моей железной хватки, доктор поскорее скрылся в дверях палаты.
Уже через десять минут от боли я перестала соображать совсем.
Расплывчато заметила медсестер, залетевших в палату с моей любимой сорочкой и вязаным шарфиком. В руках одной из девушек были коньки.
— А коньки-то зачем? — вымученно давлю я сквозь боль.
— Доктор сказал одеть! — строго ответила девушка, и тут же принялась запихивать мои ноги в неудобную обувь.
Следующие схватки повергли меня в состояние аффекта. Обмотавшись шарфиком, я облегченно выдохнула. Теперь все точно будет хорошо.
Ноги, обутые в коньки, тут же стали безумно тяжелыми. Наверное, чтобы не сбежала. — подумала я. Мало ли, может у них тут обычная практика, когда роженицы от боли ничего не соображают и дают деру. Я, если бы могла, тоже бы, может, обдумала такой вариант. Да откуда мне вообще знать, что принято в роддомах, я же в первый раз рожаю, черт побери!
Страх сковал
Сжимаю шарфик пальцами и ору, что есть мочи.
— В родильную палату ее, быстро! — командует медсестра.
Не разбирая дороги, я растопырила ноги в коньках, и помчалась по коридору верхом на каталке. Краем глаза заметила вытянутое от удивления лицо мужа. Но в тот момент было слегка не до него, поэтому я не обратила на это никакого внимания и продолжила подвывать от боли.
— А почему не перемотали!? — выкрикнул доктор, как только меня доставили в родильную палату. — Хотите, чтоб она меня изрезала? — кивнул он на коньки.
Я немного даже успокоилась в тот момент. Доктор же не удивился, что я в коньках, значит ничего в этом странного нет.
Делаю глубокий вдох, пока девушки быстро перематывают мои ноги бинтами.
* * *
Взяв на руки маленький сморщенный комочек, я не могла поверить, что все закончилось.
Вымученно смотрела на это счастье, не в силах оторвать глаз.
— Крепкая девочка. — с гордостью оповестил врач. — Три пятьсот. Здоровенькая.
Облегченно выдыхаю и целую малышку в лобик.
— Мужа позвать? — слышу я голос медсестры и киваю.
В палату тут же врывается крайне обеспокоенный Алеханов.
Вскидываю на него взгляд и уже в следующую секунду начинаю рыдать белугой.
На душе так спокойно и хорошо, что все эмоции выходят прекрасными, чистыми слезами.
Мужчина подбегает ко мне и тут же осторожно обнимает. С восхищением смотрит на дочь.
— Милая, все хорошо. — успокаивает он меня и убирает с лица прилипшие пряди волос. — Все хорошо.
Врачи умиляются, глядя на нас.
Арсений испуганно стоит возле двери в палату. Перевожу на него взгляд и улыбаюсь.
— Это твоя сестренка. — мальчик серьезно кивает и переводит взгляд на мои ноги.
— Тетя Мина, а зачем тебе коньки? Ты обиделась, что мы тебя на каток с собой не взяли?
Я растерянно оглядываю перемотанную бинтами обувь.
Врач бросает на меня полный скептицизма взгляд.
— Сами же просили одеть.
Я удивленно вскидываю бровь и смущенно произношу:
— Шарфик и сорочку…
И тут до меня доходит, что это коньки Алеханова, которые просто остались в сумке.
Я начинаю истерично смеяться сквозь слезы.
Успокоившись, кое-как объясняю ситуацию ошарашенному персоналу.
— Господи, а я-то все справки от психиатра проверил уже. — сквозь смех произносит врач.
Бедные медсестры вышмыгнули из палаты, чтобы не захохотать в голос прямо тут.
Алеханов посмотрел на меня, как на сумасшедшую, но тоже не смог сдержать задорной улыбки.