Дочь моего друга
Шрифт:
Операция у Яны назначена на одиннадцать утра, мы приезжаем в больницу в восемь. Она заметно нервничает, и ее волнение начинает передаваться мне. Через несколько часов все изменится и нас станет трое. Нет, все-таки мозгом тяжело принять, что на свет появится кто-то, похожий на меня и на нее. Но вида, конечно, не подаю, чтобы ее еще больше не пугать. Я-то просто в коридоре буду потеть, а
Семен подъезжает в больницу в течение часа, после того как Яну уводят в палату. Едва заметно кивает мне и садится в дальнее кресло. В наших отношениях ничего не изменилось, но ради нее мы оба научились держать лицо. Глотки друг другу не рвем — уже хорошо.
— Надо было в Майами лететь, — говорит он где-то через полчаса. — Клиника отличная, и двойное гражданство было бы у ребенка.
Сейчас он в очередной раз меня раздражает, потому что считает, что мог бы сделать все лучше, чем я. Потому что это ни хера не так.
— Во-первых, клиника эта лучшая в Москве, можешь не сомневаться. Во-вторых, Яна не хотела перелетов на большом сроке. В-третьих, моему ребенку не пригодится американское гражданство.
Старик поджимает губы и хмыкает. К счастью, у него хватает ума промолчать.
На последней консультации врач, наблюдающий Яну, сказала, что при отсутствии осложнений операция продлится около сорока минут, еще часа два потребуется, чтобы отойти от анестезии, после чего мне можно будет увидеть жену и ребенка. Прошло полтора часа, и хотя в коридоре прохладно, рубашка плотно липнет к спине.
— Ленку тоже кесарили с Янкой — крупной родилась: четыре триста, — вздыхает Семен. — Куда только сейчас все делось.
Я молчу, потому что на треп нет сил. Все же стоило присутствовать на операции? Может, тогда бы я вновь не чувствовал себя беспомощным наблюдателем. Вокруг меня выстроилась батарея из пустых стаканов кофе, и я впервые в жизни жалею, что никогда не курил. Было бы чем себя отвлечь.
— Андрей Вячеславович? — звонкий женский голос заставляет меня оторвать взгляд от пола. — Можете пройти в палату. У вас родилась дочь.
С кресел подскакиваем мы оба: я и Семен, но я, разумеется, быстрее. Волновался ли когда-нибудь я так? Точно нет.
Яна, лежащая
— Ты как, Ян? — голос звучит хрипло, приходится откашляться. Глажу ее по голове, а глаза сами сползают на маленькое копошащееся тело.
— Познакомишься с дочкой? — Яна все еще улыбается, но ее глаза подергиваются влажной дымкой. Если можно полюбить ее еще больше, то в этот момент я полюбил, потому что выглядит она необыкновенно.
К ней тут же подскакивает санитарка, снимает с груди ребенка и тянет его мне. Слышал как-то выражение: «сердце пропустило удар», так вот сейчас мое пропустило. Вдруг становится по-настоящему страшно: что, если не заберет меня, что, если не вытяну? А потом этот теплый комок попадает мне в руки, и все исчезает: клиника эта, Семен, пыхтящий сзади, санитарки. Фоном остается лишь улыбка Яны. Я смотрю в круглое красноватое лицо и снова чувствую это: как в левой половине груди пронзительно тянет и дышать становится сложно. Дочка моя. Моя кровь. Забрало.
— На Янку похожа, — из параллельной вселенной басит голос Семена. — Глаза, рот. Волосы темные только. Твои, наверное.
Дочь смотрит на меня круглыми голубыми глазами, и я пропадаю. Держу ее на руках всего минуту, а уже знаю, что за нее убью.
— Ну как, Андрей? — доносится тихий голос Яны. — Красавица, правда?
Я киваю, и еще раз.
— Очень красивая, Ян. Ты молодец.
— А теперь представь, что вот эта красавица вырастет и за друга твоего замуж пойдет, — тихо ворчит Семен.
Я мотаю головой, стряхивая с себя эти слова. Не случится такого. У моей дочери будет все самое лучшее: тачки, путешествия, шмотки, университеты. Ни одного кобеля на пушечный выстрел к ней не подпущу.
— Годик подождать - и за мальчиком можно идти, — шутливо говорит санитарка.
Я молчу, хотя уже знаю, что да. Мы с моей Липучкой обязательно пойдем.
Конец!