Дочь моего друга
Шрифт:
— И поедешь в мокром платье в такси? Пойдем, — Паша перехватил вторую руку и практически втолкнул меня в лифт, — застираешь платье и просушишь феном. А потом я сам вызову тебе такси.
Номер был забит битком. Привычная сцена вечеринок, похожих друг на друга как две капли воды.
В кресле в углу парочка целовалась громко и с причмокиванием. Оба уже были достаточно хорошо разогреты, следующим этапом — кровать или ванная комната. Половину стола занимал кальян и несколько начатых бутылок алкоголя.
—
Ответа ожидаемо не было, и я прошла в ванную. Паша проскользнул следом за мной.
— Давай помогу снять, — он взялся за подол и начал тянуть вверх, оголяя ноги.
— Ты что, — отбросила его руки, — мне не надо помогать. Я сама справлюсь.
— Арин, я правда хотел...
— Не надо, — ответила жестче и повернулась спиной. В зеркале отразился потяжелевший взгляд. Но я не собиралась тут надолго оставаться, я только замою пятно и высушу платье. — Паш, выйди пожалуйста.
Он кивнул, оттолкнулся от стены и вышел. Я бросилась к двери и закрыла дверь на задвижку. Замыла водой пятно, не снимая платья, отжала ткань и включила фен.
Досуха сушить не стала, оставила чуть влажным. Главное побыстрее добраться домой.
— Арина, Арин, открой, — заколотили в дверь, — Ритке плохо. Быстрее пока она весь номер не обрыгала.
Я открыла дверь, и внутрь ввалился парень, на котором с полузакрытыми глазами повисла моя одногруппница Ритка.
Сейчас
Пробую оторвать закрывающую рот ладонь, но безуспешно.
Меня вносят в спальню и бросают на заправленную кровать. Гладкое атласное покрывало холодит кожу, но меня и без того бьет озноб, а спина вся мокрая от липкого холодного пота. Лоб тоже в испарине, но я не могу его вытереть.
Мою голову крепко держит парень, которого приятели назвали Мироном. Он локтем зажимает мой подбородок, и я вижу перед собой только белый потолок люксового номера.
Идеально ровный потолок, с которого равнодушно взирает светодиодная люстра с подвесными элементами.
Сколько бы я отдала, чтобы очутиться сейчас дома, пусть даже одна, без папы! Лучше бы я заказала в ресторане еду и включила сериал. Зачем я послушала Натку и пошла в этот проклятый клуб? И почему я не уехала домой, когда Паша залил меня коктейлем?
Слезы градом катятся по лицу, перетекая на руки Мирона, который вряд ли их замечает.
Я продолжаю дергаться и извиваться, меня за щиколотки крепко вдавливают в кровать.
— В стороны разведите, — хриплым голосом командует Руслан, рывком задирая платье.
Руки тянут меня за щиколотки, мои ноги раздвигаются в стороны. Руслан подцепляет перемычку белья и шарит холодными пальцами между складками.
Меня передергивает
— Сухая. Смазка есть у кого? — поворачивается он к остальным.
— Плюнешь, и будет тебе смазка, — отвечает ему неприятный голос.
Руки Исмаилова шарят по моим бедрам, разрывают белье и отбрасывают в сторону. При этом другие руки гладят мои ноги, протискиваются между мной и кроватью и мнут ягодицы. Я пробую выгнуться, извернуться, но щиколотки зажаты как в тиски.
С плеч сползают бретели, чья-то рука пробирается под бюстгальтер и мнет грудь. Это больно и унизительно.
Мне уже кажется, что со мной в одной комнате не люди, а руки. Многорукое чудовище, шарящее по моему телу. Оно громко дышит над моим ухом, и если прицелиться...
Наощупь шарю рукой в воздухе, натыкаюсь на мягкую плоть и запускаю в нее ногти.
— Сука! — раздается над головой истошный вопль. — Она мне лицо изуродовала!
Меня дергают за запястье с такой силой, что чуть не вырывают из сустава руку.
— Не ной, Мирон, — резко осаживает его Исмаилов, — подумаешь, царапина.
— Я не буду ее держать, — тянет Мирон плаксиво, — пусть кто-то другой ей рот закрывает.
— Тогда и ебаться сегодня не будешь, — ухмыляется незнакомый голос.
— Давай я, — Мирона сменяет Паша, — а ты держи ее за ноги.
И пока они меняются, у меня получается извернуться и закричать изо всех сил.
— На помощь! Помогите!
Мирон наотмашь бьет по лицу.
— Заткнись, тупая овца, иначе тебе пиздец.
— Тихо ты, придурок! — прикрикивает Исмаилов и поднимает руку, давая знак заткнуться. В номере повисает тишина, все прислушиваются к звукам снаружи.
— Может, не услышали, — негромко, практически одними губами произносит Паша.
— Похоже, нам повезло, — кивает Руслан. И я понимаю, что все. Никто не придет мне на помощь, меня просто не услышали.
В голове от удара отдает эхом как в глубоком колодце. В висках стучат молоточки, в глазах темнеет. Теперь потолок надо мной не кажется белым, он расплывается и становится дымчатым.
Над губой стекает что-то влажное и теплое. Слизываю языком и чувствую вкус железа.
— Ты ей нос разбил, идиот, — как сквозь вату доносится до меня голос Руслана. — Сейчас она тут все кровищей зальет. Думай своей тупой башкой.
— Надо валить, — деловито заявляет парень, который держит мою вторую ногу.
Мне не видно его лица, а имени его я и не знала. От вкуса крови во рту мутит, к горлу подступает тошнота.
Спазмы сотрясают тело, меня рвет кровью прямо на чьи-то ноги, обутые в дорогие лоферы. Очень надеюсь, что это ноги одногруппника.