Дочь моей бывшей
Шрифт:
– Ник? – квартирант оставил забор в покое, и крадучись приблизился ко мне. – Ты чего?
Сосед, воспользовавшись моментом, поспешил убраться подальше. А я все стояла, не в силах пошевелиться. Сильные руки сжали мои плечи:
– Ника… – Марк медлил. – Он тебя обижал?
Я подняла глаза. Плакать ведь нельзя? Никому не показывать своей слабости. Никто не должен знать, что я чего-то боюсь. Иначе этим могут воспользоваться. Но мне так хотелось, чтобы меня наконец-то кто-нибудь защитил… На мгновение показалось, будто Марку я могла бы довериться.
– Ник, скажи мне. Я позабочусь,
И как же ты это сделаешь?
– У меня достаточно связей, чтобы организовать этому уроду путевку, куда-нибудь на север. Или прямиком на тот свет! – будто читая мой мысленный вопрос по глазам, выдал он. – Ник, не молчи только… Я себе уже такого надумал, что прямо сейчас собираюсь убить его! Он тебя трогал?
Я отрицательно покачала головой.
– Приставал?
– Н-нет, – выдавила я.
– Хорошо. Значит, просто испугалась?
Я опустила голову, не желая посвящать едва знакомого мужчину в свои грязные тайны. Марк забрал вилы из моей руки, и согрев занемевшие пальцы в своей ладони, потянул меня за собой в дом:
– Пойдём, малышка. Чай остывает. Все расскажешь мне. И я решу, что делать с этим ублюдком.
Он как маленькую вёл меня за руку. А я и не противилась. Вошли в кухню. Марк, вытащив из карманов моего халата яйца, сложил их на столе.
– А с петухом-то что? – усмехнулся он, явно желая меня отвлечь.
Потянулся и, сняв с моих волос перышко, протянул мне.
– Я в окно наблюдал, как ты к схватке готовилась. Если он кидается, чего не зарубишь?
Я опустила глаза. Стыдно признаться… Такая трусиха, всего боюсь. Соседа, секса, петуха, и зарубить петуха тоже боюсь. Когда маленькая была, видела, как курица без головы бегала, с тех пор вообще с большой опаской к ним отношусь.
– Эх ты, злючка, – выдохнул Марк, и вдруг снова провёл по моим волосам ладонью.
Я ожидала, что сейчас он протянет мне ещё одно перо, но нет. Тяжелая рука просто продолжала раз за разом опускаться на мою голову. Он меня что, гладит??? Что за странное чувство? На глаза навернулись слезы. Не припомню, чтобы кто-то делал со мной подобное…
– На первый взгляд боевая. А внутри такая хрупкая…
Возьми себя в руки Ника! Нечего раскисать перед посторонним человеком!
– Ничего подобного, – буркнула я, как обычно включая свою защитную реакцию.
– Так-то лучше, – его губы уже привычно искривились в надменной усмешке.
Мы ели молча, но я, то и дело ловила на себе задумчивые взгляды Марка.
– Ну что?! – не выдержала я, закончив завтракать.
– Ты в порядке?
– По-вашему из-за того, что я увидела соседские причиндалы, у меня теперь должна случиться затяжная депрессия? Да он эти представления регулярно устраивает! Напьётся и… – я замолчала, заметив, как лежавшая на столе рука, вдруг сжалась в огромный кулак. – Не хочу об этом говорить. Задавайте уже свои вопросы! Мне на работу надо!
– Разве ты не по выходным работаешь?
– По пятницам у тети Раи тоже выходной.
Стараясь не выдать страха, я поднесла кружку к губам. Рука предательски подрагивала. Долгие секунды Марк продолжал таранить меня грозным взглядом. Затем прикрыл глаза и откинулся на стуле.
– Уже
– Так и зачем приехали? – не смогла я сдержать любопытства.
Шумно выдохнул, и взглянул на меня уставшими глазами:
– Кое-что ищу. Хотя… чего юлить? Может как раз ты-то и смогла бы мне помочь. Ты знаешь Яну Шолух?
– Нет! – выпалила я, прежде, чем успела обдумать ответ. – Н-не з-знаю. Нет тут таких! Мне пора! А вы, похоже, деревней ошиблись.
Марк как-то подозрительно сощурился, но больше ничего не сказал. Я поспешила сбежать от этого пронзительного взгляда подальше. Благо, магазин достаточно далеко от дома.
Неужели он один из тех, кого эта женщина надула? Очередной турист, которого она развела на бабки? Марк кажется довольно умным. Противно от мысли, что и он попал в ее сети. Приехал требовать свои деньги? Или она натворила что-то посерьёзнее, раз этот мажор за ней аж сюда притащился? Как бы там ни было, лучше пока помалкивать. Кто знает, зачем ему понадобилась моя мать? Ее-то и в деревне не очень жалуют. Уж скольких она чужих мужиков увела, а потом выбросила, как мусор. Неизвестно сколько могла глупостей наделать у моря.
– Опаздываешь, дорогуша! – в дверях магазина меня встречала тетя Рая.
– Без пятнадцати восемь. Я пришла раньше.
– Не пререкайся. Мне пора уходить, а я тут тебя жду.
– Я бы справилась отпереть дверь магазина сама. Могли бы не приходить.
– Думаешь, я пришла, чтобы дверь тебе подержать? – усмехнулась хозяйка.
– Уверена, что нет. Так что, выкладывайте.
– Это ты выкладывай. Тыщу рублей за фотоаппарат, когда вернёшь?
Вот черт. Вспомнила же.
– Судя по тому, как ты вчера затарилась, квартирант тебе деньжат неплохо подкинул. За яйца долг отдала, а про цифровик уже и думать забыла?
Не могу же я сейчас отдать последние деньги. Мне Марка ещё кормить чем-то надо.
– Верну. Фотоаппарат верну. Вот съедет квартирант, найду и принесу. Со дня на день.
Он мне вроде больше без надобности. Надо только флешку оставить, на случай, если кто из «покупателей» дяди Гриши решит снова сунуться ко мне.
Этот цифровик некогда спас меня. Каждый раз, когда любовник моей матери трахал в рот очередного придурка возжелавшего меня, я снимала их утехи на допотопный цифровик, все через ту же щель в стене, через которую однажды разоблачила измену своего парня. Приходилось, конечно, постоянно быть начеку, вечно не выспавшаяся, дерганая. Но зато, когда ко мне приходили с требованием вернуть «должок», у меня было достаточно компромата для защиты. Залог моей безопасности…
– Хорошо, – неприятный голос тети Раи вклинился в мои раздумья. – И пятьсот рублей за аренду оборудования, значит.
Я хотела было возмутиться, но не стала:
– Ладно.
Толку спорить нет. Лучше сразу согласиться, чтобы она поскорее ушла.
– Все-таки пустила, – задумчиво протянула тетя Рая.
– Что? – натягивая рабочий халат, растерялась я.
– Строишь из себя невесть что, а сама ещё то яблочко от распутной яблоньки. Где это видано: одинокая девка в дом незнакомого мужика пускает.