Дочь Нефертити
Шрифт:
И время от фактического «отлета» до прибытия исчислялось таким образом уже несколькими минутами.
Сам Рафаэлич в эти минуты не любил стоять возле стартовой площадки и ждать, с содроганием гадая: вернётся – не вернётся, и кто вернётся. Он предпочитал ждать окончания очередного эксперимента у себя в кабинете и приходил поздравить вернувшихся или посочувствовать коллегам уже по звонку подчиненных. Он вёл себя, как нормальный отец в ожидании загулявших допоздна детей: отвлекался на другие дела и не думал о самом страшном. Роль заботливой и нервной мамы, бегающей
Слава Богу, ребята были живы-здоровы, вот только выражения лиц чуточку подкачали: оба выглядели замученными, расстроенными и виноватыми.
– Ну, докладывайте, орлы! – сурово сказал Круглов.
– Задание не выполнено, – как можно более нейтрально постарался произнести Булаев.
– Почему? – спросил Круглов уже мягче.
– Мы упустили их и приняли решение возвращаться, так как рисковать собственной жизнью при исчезающе малой надежде на успех сочли нерациональным.
– Исчезающе малая надежда… – раздумчиво повторил генерал. – Да вы просто поэт, капитан! Хорошо, через два часа представите подробный отчёт. У вас та же задача, старший лейтенант Соколов.
– Задание понял, товарищ генерал майор, – Максим вытянулся по стойке «смирно», и в египетской одежде смотрелось это достаточно комично.
А Круглов уже вызвал кого-то по мобильному и спрашивал:
– Они вернулись? Что?! И вы их упустили? Потрясающе! – он не удержался и начал хохотать.
В этот момент дверь распахнулась и вошёл Рафаэлич. Он несколько опешил от увиденного, улыбнулся и еще не успел ни о чём спросить, когда Круглов сам, давясь от хохота поведал:
– Роман, они их опять упустили!
– Кто – они? – решил уточнить Каюмов.
– И те, и другие, – генерал ничего не мог с собой поделать и всё продолжал смеяться.
Рафалич смеяться не стал, только улыбнулся ещё шире и радостней, а вслух выдал одно, но совершенно неожиданное для Максима и Сергея слово:
– Отлично!
И никакой иронии в этой короткой реплике. И никакого продолжения.
Оперативники, провалившие задание и ожидавшие самых серьезных разборок, стояли перед начальством совершенно обескураженные.
– Разрешите идти? – спросил, наконец, Булаев.
– Да, конечно, – кивнул Рафаэлич. – Пишите отчёт. Впрочем, постойте, один вопрос. Только честно. Вы не играли с ними в поддавки?
– Ну, знаете… – обиделся Сергей. – Я там готов был каждому из них шею свернуть!
– Молодцы, ребята! – ещё раз загадочно похвалил шеф. – Спасибо за отличную работу.
А уже возле дверей Сергей и Максим успели услышать, как генерал Круглов спросил у Рафаэлича:
– Ну что, будем брать их здесь по-взрослому?
– Нет, – ответил Каюмов абсолютно серьезно, – для чистоты эксперимента надо дать им шанс третий раз слетать в прошлое. Два путешестия – это ещё не статистика…
В коридоре Сергей спросил у
– Ты что-нибудь понял?
– Так, кое-что, – уклончиво ответил Максим. – Я тебе потом объясню. Давай для начала отчет напишем
– Ладно, – согласился Сергей угрюмо, – но, прежде всего, я бы помылся и переоделся.
– Разумеется, – не спорил Максим.
И они зашагали в сторону душа.
– Ну вот, – тихо сказал Ваня, когда белый туман рассеялся полностью, и унылый интерьер чердака проступил, как на только что проявленной фотографии, – будто никуда и не уезжали.
– А никуда и не уезжали, – проговорил Саша, сразу по-деловому приглядываясь к окну и подоконнику. – Считай, поспали немного и проснулись. Теперь спать некогда.
Аня молчала, она как-то особенно тяжело переносила эти мгновенные перемещения, и говорить ей совершенно не хотелось. А озираться по сторонам было скучно и бессмысленно: всё то же самое. И проблемы те же.
Безобразно громкий стук в дверь прервал их ничего не значащую беседу и мигом вывел из печально-философского ступора.
Саша бросился к окну, на ходу расстегивая сумку и таща лестницу наружу.
– Штыри давай! Быстро! – крикнул он Ване. – И молоток.
– Открывайте! – раздалось из-за двери. – Всё равно сломаем, а бежать-то вам некуда!
Новый сильнейший удар сотряс многострадальную дверь.
– Ещё пара таких ударов, – сказал Ваня, – и дверь не выдержит.
Саша начал вколачивать клин в стену под подоконником. Получалось не очень складно, но ведь совсем не было времени подумать. Хорошо еще, что в девятнадцатом веке стены делали деревянные, а не бетонные.
– Стой! Не так! – прервал его Ваня. – Вбивать надо прямо в подоконник, вертикально и лишь чуть-чуть под углом.
– Зачем? – не понял Саша в спешке. – Соскочить же может.
– Вот и хорошо, – странно ответил Ваня. – Делай, как я говорю, и быстрее, быстрее!
– Я поняла! – обрадовалась Аня. – В этом случае, когда мы слезем вниз, будет возможность сдернуть лестницу и унести с собой.
– Молодец! – похвалил её Ваня. (Ах, как редко они хвалили друг друга!).
– Только с собой не обязательно брать, главное – не дать возможности нашим врагам воспользоваться ею, – добавил Саша, который тоже всё понял и теперь вбивал уже второй клин.
– Ну, давай, Анют, – распорядился Ваня, – полезай первая, как говорится, lady – first [4] .
– Ты не прав, – возразил Саша. – Первый рискует больше. Давай сам вперед. Если всё крепко, тогда уж и Ане можно.
Ваня, стушевавшись и не говоря больше ни слова, перемахнул через подоконник.
Дверь трещала от очередного удара.
– Нормально всё, – крикнул он уже снизу. – По длине чуть-чуть не хватает, но я тебя поймаю, если что. Поторопись, Анют!
4
Женщина – первая (англ.)