Дочь Нефертити
Шрифт:
– Если мы Вас правильно поняли, – медленно проговорил Саша, – даже если Вы знаете, где лежит диск с документацией, все равно не отдадите его нам?
– Вы слишком категоричны в суждениях, молодой человек, но мыслите в целом логично, – то ли пожурил, то ли похвалил Александр Петрович. – Я всего лишь высказал свою точку зрения. А вы теперь думайте, нужны ли вам вообще эти документы или есть другой выход из сложившейся ситуации. Заметьте, мы с вами вернулись к самому началу разговора.
– А разве есть ещё какой-нибудь выход? – спросил Саша.
– Я же сказал, думайте, – Зорин сунулся в пачку за очередной сигаретой,
– Ну, вот, – констатировал он. – Верный знак, что пора заканчивать беседу. Никто из вас не курит?
Все трое отрицательно помотали головами.
– Правильно. Но тогда тем более мне пора. О-о, время-то как летит! – он встал, собираясь прощаться, потом задумался на мгновение и сказал, словно только что придумал это: – Я попытаюсь вам помочь. Оставьте мне номер телефона для связи.
Саша вынул записную книжку, вырвал оттуда листок и записал все номера: Анюты, свой и Ивана.
– Что будем делать? – спросил Ваня, когда Александр Петрович уже скрылся в переходе.
– Ничего, – ответила Аня. – Ждать его звонка.
– А если не позвонит? – усомнился Ваня.
– Ты так долго сидел у подножия бронзового Пушкина, и ни разу его не процитировал – невероятно! – заметил Саша.
– Я спрашиваю, что делать, если он не позвонит? – разозлился Ваня.
— И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал, – продекламировал Саша.
– Это ты к чему? – опешил Ваня.
– Да это ж там, на постаменте написано, – улыбнулся Саша, ему просто хотелось успокоить Ваню, немного отвлечь его.
– А вообще-то Пушкин всегда кстати, – подметила Аня. – По-моему падшие – это мы, и пора уже просить о милости.
– А, по-моему, мы восславляем свободу. Свободу перемещений во времени, – сострил Саша.
– И все-таки, если он не позвонит… – уже спокойно напомнил Ваня о своем вопросе.
– У нас тоже есть его телефон, – напомнила Аня.
– Только не мобильный, – загрустил Ваня, – а помощь может понадобиться в любую минуту.
Они помолчали.
– А вообще глупо было даже предполагать, что кто-то просто так, под честное слово, отдаст нам документы, позволяющие тиражировать «Фаэтон», – проговорил Саша в раздумье.
– Но этот Зорин обещал же помочь – значит, поможет. По-моему, он порядочный человек.
– Ты как его слушала?! – вспылил вдруг Ваня. – Он нам предложил самим найти другой выход. А я вообще не представляю, какие тут могут быть варианты. Не хочет говорить про документы, так бы прямо и сказал!
– Погоди, не кипятись, – Саша чуть-чуть подумал и добавил. – А вам не показалось, что он нам устроил что-то вроде экзамена. Настоящий такой профессор. А мы ответили пока не на «отлично». Ну, ничего, есть возможность пересдать. Даже, если полностью провалишься – тоже не беда: с одним хвостом никого еще из института не отчисляли.
– Я тоже об этом подумала, только сказать не успела, – поддержала Аня. – Он нас все время проверял.
– На вшивость, – обиженно добавил Ваня.
– Можно и так сказать, – согласилась Анюта, – Только это грубо. А вы вспомните хотя бы этот его странный вопрос.
– Какой? – спросил Саша.
– Вернули бы мы «Фаэтон»
– Да, чудной вопрос, – согласился Саша. – Я поторопился утвердительно ответить скорее от испуга, а потом уже понял, что сказал неправду. Ну, подумайте: зачем отдавать прибор генетику, если он сам от него избавлялся?
– Запутали вы меня совсем, – проворчал Ваня. – Я вам сейчас такой выход придумаю – мало не покажется. Допустим, поехать прямо сейчас на телевидение и рассказать о «Фаэтоне» в прямом эфире. У меня знакомый есть на первом канале.
– Это сильно! – включилась в игру Аня. – А еще лучше плюнуть на все и улететь куда-нибудь далеко-далеко!
– В одну из твоих прошлых жизней, например, – пошутил Ваня.
Шутка получилась не слишком удачной. Собственно, в их положении это была вообще не шутка, а одно из самых серьезных предложений, тем более, что и «Фаэтон» под рукою. Все сразу помрачнели.
И почему они вдруг решили идти пешком? В переходе, не сговариваясь, повернули не вниз, в метро, а наверх, к «Макдональдсу» и новому фонтану у Некрасовской библиотеки. Потом перешли улицу и двинулись по Тверскому – самому длинному из московских бульваров, в сторону МХАТа и дальше, к Никитским воротам и к Арбату. Видно, погода и настроение располагали именно к неспешной прогулке. Здесь и сейчас, на довольно пустынной боковой аллее, им совершенно не хотелось вглядываться в случайных прохожих и бежать куда-то сломя голову. Хотелось, наоборот, расслабиться, отвлечься, выкинуть из головы неподъемные проблемы, если не на час, так хотя бы на полчаса.
Глава 12
ВЛАДЫКА, «ЖИВУЩИЙ В ИСТИНЕ»?
Выйдя из дворца Нефертити, Джедхор быстрыми шагами направился в сторону главных ворот. Увидев приближающегося хозяина, слуги засуетились возле колесницы, приготовили упряжь и поправили страусовые перья на голове лошади. Возничий взял в руки хлыст и поднялся на колесницу, приготовившись ехать. Другие слуги встали сзади, взгромоздив себе на плечи небольшие корзины из пальмовых веток, в которых лежало всё необходимое на случай, если хозяин захочет остановиться и отдохнуть: циновки, опахала, вода в кувшине и фрукты.
Джедхор занял своё место в колеснице и приказал возничему ехать в главный храм Птаха.
Трудную, почти невыполнимую задачу поставила перед ним Нефертити. Эта женщина, когда-то могущественная, а теперь отверженная всеми, решила до конца бороться за спасение дочери.
«Её план вывести Анхесенамон из дворца слишком дерзок, – думал Джедхор. – Но это, пожалуй, единственный способ спасти дочь и будущего наследника трона».
Мысли Джедхора обратились в прошлое. Он вспомнил, как, будучи ещё молодым, впервые увидел великую владычицу Двух Земель, такую божественную и прекрасную. Тогда он был простым писцом. Записывал приказы и распоряжения госпожи, даже не смея взглянуть ей в глаза и произнести хоть слово. Но однажды, когда во дворце случилось сложное разбирательство и судьи находились в замешательстве, Джедхор решил высказать свою точку зрения по трудному вопросу. Это было немыслимо, чтобы какой-то писец смел высказывать мысли вслух, тем более в присутствии владычицы. Серьёзное наказание грозило ему за нарушение порядка: несколько десятков ударов палкой. Но, тем не менее, Джедхор рискнул. Реакция судей была однозначной.