Дочь Нефертити
Шрифт:
Он подвёл их к большому сундуку и, открыв его, предложил выбирать одежду. Саша взял инициативу в свои руки. Через несколько минут все трое предстали перед Джедхором в белых льняных одеждах и даже не забыли изысканные украшения.
Джедхор одобрительно кивнул, но заметил:
– Ваши причёски и необычные сандалии выдают вас.
«Ну ладно, – подумали ребята. – Обувь можно поменять или снять вовсе, а вот с причёской… Не будут же они бриться наголо».
Увидев замешательство своих спасителей, Джедхор попросил немного подождать, подозвал главного слугу, и вскоре перед ребятами стояли два небольших
От сандалий – жёстких и неудобных – отказались сразу.
– Лучше будем ходить босиком, – сказал Саша.
Потом стали водружать себе на головы тяжёлые парики с чёрными завитыми локонами, доходящими до плеч, чуть не расхохотались, потому что выглядели ужасно несуразно. Голова казалась такой огромной, будто её специально надули.
Ваня оглядел Аню и произнёс:
– Это гофрированное белое платье с платком на плечах тебе очень идёт, особенно хорошо смотрятся украшения на шее и запястьях, только вот… – он сделал паузу, – причёска совсем не красит, – и Ваня лукаво улыбнулся.
– Ты лучше на себя посмотри, – ответила ему девушка. – Что это за платье на бретельках, да ещё с поясом в виде передника. Ты в этом одеянии очень похож на официанта из ресторана «Голубая устрица». Лучше бы надел простую набедренную повязку.
– Вообще-то, я бы ещё и платок накинул на плечи, жаль, что это предмет женского туалета, – стал оправдываться Ваня и неожиданно спросил: – Ань, у тебя случайно нет крема от загара? Я очень боюсь обгореть.
Аня покрутила пальцем у виска.
– А что? – пожал плечами Ваня. – В дамской сумочке, насколько мне известно, можно найти всё что угодно.
– Откуда тебе это известно? – прищурилась Аня.
– Жизненный опыт, – пространно заметил Ваня.
– О, я и не знала, что ты специализируешься по женским сумочкам, – развела руками девушка. – И часто ты в них заглядывал?
– Раза три, – сказал Ваня, не думая.
– Солидный результат, – процедила Аня.
Это препирательство могло затянуться надолго, и Саша решительно произнёс:
– Ну, хватит вам уже. Как хорошо, что наши новые знакомые не понимают по-русски!
Аня и Ваня перевели сердитые взгляды на Сашу и мигом перестали ссориться. Гляда на Сашин наряд, они чуть не рассмеялись в голос. Большой чёрный парик, белая туника и нагрудное украшение полностью разрущали Сашин имидж. Всегда такой строгий и обстоятельный, не любивший броско одеваться, не признававший перстней, цепочек и браслетов, он выглядел сейчас просто карикатурно. Вот тебе и посланец богов!
– Александр Валентинович, по-моему, Вам не к лицу это платье, – только и вымолвила Аня, усилием воли сдерживая смех.
– Особенно на бретельках, – подхватил Ваня.
Саша смутился, но сразу взял себя в руки.
– Идут или не идут – это второй вопрос. – Сейчас мы должны быть одеты, как египтяне. Понятно?
– Понятно, – дружно ответили ребята, давясь от смеха. Сашина серьёзная физиономия и строгий голос совершенно не гармонировали с его новым нарядом.
Он бы и сам предпочел не устраивать подобного маскарада. Ему казалось, что в этом идиотском наряде он сильно теряет привлекательность в глазах Ани, и это было главное, от чего он страдал. Но… он прекрасно
Свою московскую одежду ребята аккуратно сложили в корзину и не стали не отдавать слугам. А парики решили пока не надевать.
– Перед самыми воротами и напялим, – сказал Саша, – иначе на таком солнцепёке, да ещё в этих шапках просто получим тепловой удар.
– А куртку свою я, пожалуй, всё-таки наброшу, – заявил Ваня и полез в корзину. – Боюсь плечи обгорят на солнце.
Аня, взглянув на него в тунике на бретельках и в спортивной куртке, только вяло хихикнула – смеяться уже не было сил.
– Думаю, можно двигаться, – сказал Саша.
А Джедхор низко поклонился таинственным посланцам и сказал, что с нетерпением будет ожидать их прибытия.
И колесница уехала, оставив после себя лишь облако пыли.
Глава 21
ХОЧУ БЫТЬ ФАРАОНОМ
Трое друзей, изнывая от жары, медленно шли по пыльной дороге, в сопровождении слуг Джедхора. Раскалённое солнце светило так ярко, что глазам было трудно смотреть, его обжигающие лучи накалили не только землю, но и воздух, который тихо дрожал, не давая вздохнуть всей грудью. Стены города, маячившие вдалеке, в этом горячем мареве казались видением, миражом, а беспощадно яркое небо было вовсе не голубым, а выжженным практически до белизны.
Главный слуга, которому Джедхор отдал распоряжение сопровождать гостей и исполнять любое их желание, видя, как незнакомцев утомил путь, поспешно подошёл к ним и предложил немного передохнуть, выпить воды и поесть фруктов.
– Попить было бы неплохо, – сказал Ваня, после того как Саша перевёл слова слуги, – а останавливаться, пожалуй, не стоит, лучше быстрее дойти до города, тем более, он уже совсем близко. Но, знаете, ребята, – жалобно добавил он, – если мы в течение пятнадцати минут не доберёмся до какой-нибудь тени, то я просто сварюсь, как рак.
– И на твоей могиле напишут эпитафию, – сказала Аня. – «Здесь лежит Иван Оболенский, сваренный заживо в прошлой жизни своего друга».
– Вообще-то, я слышал, что люди опасных профессий – испытатели, альпинисты, спасатели – никогда не говорят о смерти, – заметил Саша. – Пора бы и нам взять на вооружение этот принцип.
Аня перестала улыбаться. Она хотела что-то возразить, но тут как раз слуга принёс кувшин с водою, и это событие полностью поглотило внимание всех троих. А, утолив жажду, они сразу переменили тему.
– Ты прочитал на экране «Фаэтона»? Сколько времени мы проведём здесь? – тихо спросила Аня у Саши.
– Всё произошло так быстро, я почти сразу крышку захлопнул и убрал прибор в сумку. По-моему, там было…
Саша не успел договорить, потому что из толпы носильщиков донесся странный звук, похожий на стон. Аня и Саша повернули головы и увидели изумленные лица слуг с расширившимися от удивления глазами. Все смотрели на Ваню. А тот с сияющей улыбкой на лице и стоном безмерного наслаждения лил себе на голову холодную воду из кувшина. Египтяне, как заворожённые наблюдали за происходящим. Саша быстро подошёл к Ване и выхватил у него кувшин, но, к сожалению, сосуд был уже совершенно пуст.