Дочь Нефертити
Шрифт:
Друзья, одевшись по моде, вышли из дома вместе с Апуи. «Фаэтон» они, естественно, взяли с собой, аккуратно уложив его в подходящую корзину-сундучок с крышкой.
– Какой у вас красивый сад! – воскликнула Аня, оглядываясь по сторонам. – Вначале я как-то не обратила на него внимания.
А сад, и вправду, был просто великолепен. Шагая по базальтовой дорожке, трудно было не восхищаться всей этой красотой. Виноградные лозы обвивали изящные резные беседки, роскошные клумбы с благоухающими цветами, как яркие пятна, были разбросаны повсюду, величественные пальмы стояли ровными рядами
– А на улице пыль, жара, духота и ни одного деревца – какой контраст! – сказал Саша, когда они уже подходили к воротам.
Выйдя на улицу, они сразу окунулись в шум и суету большого города. Дышать было и впрямь тяжеловато, хотелось идти не торопясь, тем более что, безусловно, стоило рассматривать повнимательнее и здания, и прилепившиеся к ним лавчонки. Ваня останавливался почти у каждой торговой точки, с интересом разглядывал товары, и оживлённо делился своими впечатлениями. Конечно, он непрерывно расспрашивал Сашу обо всём, что его заинтересовало. Сновавшие туда-сюда прохожие привлекали его внимание не меньше, и уж если Ваня комментировал чью-то внешность, то от улыбки трудно было удержаться.
– Смотрите, смотрите! Это полупрозрачное платьице точно от Версаче. А вон тот толстячок определенно одевается у Готье. Но самые потрясающие, по-моему, вот те двое. На такой авангард не хватило бы фантазии ни у Тома Форда, ни у Славы Зайцева! – Ваня тараторил со скоростью хоккейного комментатора, и ребята невольно вертели головами. – Вам не кажется, что мы попали на неделю высокой моды в Париж? Помнится, когда я в последний раз возглавлял там жюри…
– Слушай, балаболка, – перебила его Аня, – ты, оказывается, такой любознательный и так много знаешь о моде! Вот уж не подумала бы. А еще говорят, что это женщины излишне любопытны, безмерно болтливы и смотрят только на одежду.
– Пошутить нельзя? На самом деле я просто изучаю здешнюю жизнь, – стал оправдываться Ваня. – И она поражает меня. Запомните: «Ничему не удивляться есть, разумеется, признак глупости, а не ума». Фёдор Михайлович Достоевский.
– Ну и удивляйся ты себе на здоровье, – улыбнулась Аня, – только не так шумно, а то на нас уже обращают внимание. Видишь, вот эти двое остановились и смотрят в упор.
– Где? – насторожился Ваня.
– Да вон там, около лавки горшёчника, на противоположной стороне.
Ваня долго озирался, ища глазами, где же тут продают горшки.
– Опять он крутит головой, как сова, – проворчала Аня.
А Саша дёрнул Ваню за руку и строго произнёс:
– Пошли дальше. Нам ещё надо полгорода пропилить. Если везде останавливаться, к ночи не дойдём.
И они двинулись дальше, заметно ускорив шаг. Ваня демонстративно заторопился и вовсе перестал останавливаться. Апуи спокойно шёл рядом, в разговоры не вмешивался и только, если надо, указывал дорогу.
Пройдя несколько кварталов, где вперемежку располагались дома богатых и бедных горожан, ребята свернули
– Это Дом правосудия, – пояснил Апуи. – Здесь заседают судьи, которых выбирают из числа влиятельных горожан. Они разрешают спорные вопросы между жителями, допрашивают преступников и выносят приговоры. Видите, около здания собралось много народу. Значит, там идёт разбор сложного дела. И все хотят знать, чем закончится.
– А если судьи не знают, как поступить? – проявил Ваня любопытство теперь в юридической сфере.
– Тогда они обращаются за советом к оракулу, – ответил Саша и лишь потом перевел слуге вопрос вместе с ответом.
Апуи согласно кивнул и, оценив осведомленность пришельца, безропотно вышел из беседы.
– На оракулов здесь большой спрос, – констатировал Ваня.
– Вообще-то, в данном случае, – стал разъяснять Саша, – оракул, к которому обращаются судьи, – это не человек, а культовая статуя, посредством которой бог разговаривает с людьми.
– Вот жулики! – сказал Ваня, еще не дослушав.
– Например, статую бога Амона жрецы выносят из храма в священной ладье. Несут на больших жердях. К ней можно приблизиться и попросить совета или задать интересующий вопрос.
Ваня развёл руками и усмехнулся:
– Ну и как статуя может дать совет? Она же ста-ту-я!
– Очень просто, – сказал Саша. – Ответ «да» или «нет» определяется по тому, в какую сторону двинется священная ладья – вперёд или назад.
– А-а-а, – иронично протянул Ваня, – понятно. «Течет вода Кубань-реки, куда велят большевики!» А здесь, стало быть, жрецы.
Саша внимательно посмотрел на друга, а затем тихо произнёс:
– Хорошо, что ты не знаешь языка, а то за подобные рассуждения вслух тебя побили бы камнями… А вообще, знаешь, что я тебе скажу? Жрецы говорят, что статуя сама движется вместе с ладьей.
– Конечно, сама, – истово закивав, согласился Ваня. – Ох, хотелось бы посмотреть на всё это лично. Скажи, вот я могу спросить что-нибудь у статуи-оракула?
– Любой горожанин может, – ответил Саша. – Насчет чужестранцев – не знаю. Можно уточнить у Апуи. А вот фараоны пользуются услугами священного оракула не принародно, а в святилище храма, куда простому люду вход строго воспрещён.
– Уговорил. Будем общаться со статуями на правах фараонов – так интереснее, – вконец расхулиганился Ваня. – Ты только скажи: там она тоже стоит на ладье, которую держат жрецы?
– Нет, – Саша упорно сохранял серьезность. – Ладья находится в другом помещении. Статуя стоит в святилище на постаменте, в специальном богато украшенном ящике-доме. Дверь его на замке, её открывают лишь три раза в день – на рассвете, в полдень и на закате. Жрецы совершают жертвоприношение, облачают статую в богатые одежды, подносят ей пищу.
– Это понятно. А как она отвечает на вопросы фараонов? Чем двигает? – настаивал Ваня.
– Знаешь, – смутился Саша, – точно сказать не могу, сам не видел. Входить в святилище имеют право только жрецы и фараон. Говорят, изваяние может наклоняться. А ещё говорят, вызывает духов умерших правителей, и они разговаривают.