Дочь от бывшего босса

Блэк Джесси

— Призвать к ответственности?

— Именно.

— Хорошо, может, еще по камерам посмотрим, как пойдет.

— Спасибо, я на связи.

— Всего доброго.

Исполнив общественный долг, я удобнее беру малышку, вытираю ей слюни ее же платьем, потому что понятия не имею, что с ней делать — на руках детей от силы пару раз держал. И иду следом за парнем, который катит в коляске мальчишку. Что мешает девчонку туда же посадить? Не знаю, но ей у меня на руках хорошо, по фигу — я не переломлюсь.

В детской комнате я опускаю

малышку на ковер, и она, агукая, ползет к горе игрушек. Вроде бы и никто не держит уже — здесь за ними присмотрят, пока мама придет в себя, но что-то останавливает меня и не дает уйти. Зеленые глаза, в которых плещется такая искренняя детская радость, на которую ни один взрослый не способен. А после всего, что пережил я, так тем более.

— Ня, — слышу я откуда-то снизу и опускаю взгляд, вырываясь из потока мыслей. Опять эта маленькая ведьмочка. Смотрит так, что от нее не оторваться. — Ня! — повторяет настойчивее и протягивает мне какой-то деревянный квадрат.

— Поиграйте с ней, она явно просит, — советуют мне, но я уже и сам опускаюсь на колени, чтобы малышка вложила мне в ладонь деталь и показала, что ту нужно опустить в соответствующее отверстие на коробке.

— Ня! — радуется и вручает мне теперь уже круг.

Следом идет треугольник, звезда, гриб, а затем по новой. Я и не замечаю, как выпадаю из реальности, хотя бы на время представив, что у меня может быть семья. Дочь. Нормальная жизнь.

ГЛАВА 4

Я вскакиваю с кровати и опираюсь на локоть, а после шиплю от боли. Смотрю на повязку на руке, затем на обработанные йодом ссадины на коленках и моментально забываю о боли, когда не нахожу Аленку рядом.

— Тише-тише, — говорит Олеся, вставая с постели в противоположном углу. — Ты как?

— Где дети?

Какая разница, как я, если Аленка не в порядке. Без нее попросту не будет меня. Она — смысл всей моей жизни.

— Я как раз собиралась за ними, они под присмотром в детской комнате, я их покормила. Хотела дать тебе отдохнуть, но ты и часа не проспала. Меня отпустили присмотреть за тобой. Ты как себя чувствуешь вообще?

С мыслью о том, что мое зеленоглазое солнышко в безопасности, на меня наваливается вся тяжесть случившегося, и тело начинает неистово болеть, а раны печь. Я обмякаю, медленно и уже без прежнего рвения опускаю ноги на пол и не сдерживаю слез.

— Прости, что не уследила, из-за меня Аленка с Артуром могли…

— Не могли, — прерывает Олеся. — Они в порядке, и мы вместе сейчас пойдем к ним. И не неси ерунду, уж точно не из-за тебя. Развелось этих самокатов, но Руслан Игоревич задаст им жару.

Едва встав на ноги, я чуть было не заваливаюсь обратно.

— Р-Руслан? Игоревич?

— Да, это наш постоялец, — Олеся думает, что я просто не понимаю, о ком она говорит. Она даже не представляет, что в этот момент творится у меня в душе. Как колотится сердце и скручивает желудок. — Он был жутко

возмущен всей ситуацией. Парень, который сбил тебя, бросил самокат и сбежал, представь? Так он поднял свои связи и обещал наказать виновных. Рамиль говорит, слышал, как Гончаров требовал у кого-то чуть ли не прикрыть лавочку всю эту. Боже, я буду только рада! Вечно Артур им под колеса лезет, за ним не уследишь.

Она вручает мне бутылку воды и заглядывает в глаза.

— Ты точно в состоянии…

После встречи лицом к лицу с отцом Аленки я, наверное, смогу что угодно.

Переодевшись в удобный спортивный костюм, который скрывает все мои ушибы, мы с Олесей приходим в детскую комнату, и я едва ли не падаю на коленки от радости при виде крохи. Лишь в последний момент понимаю, что это не лучшая идея. Делаю к ней шаг, второй, третий, подхватываю на руки и крепко-крепко обнимаю, позабыв про остальной мир. Мой мир — это Аленка. Иногда мне хочется сжать ее так сильно, что приходится себя сдерживать. Я безгранично люблю ее и готова ради нее на все.

— Алиса, — долетает до меня низкий голос, который я узнаю из тысячи других, потому что он принадлежит Руслану. У меня что, галлюцинации? Я так сильно ударилась головой?

Поворачиваюсь с крохой на руках, которая как ни в чем не бывало дергает меня за волосы, мечтая выдрать все до одного, и застываю с приоткрытым ртом. Это невозможно. Опять? Он должен был уже исчезнуть, как мираж, что он здесь делает? С моей доченькой? Я крепче прижимаю ее к себе и всем видом молча демонстрирую, что никому ее не отдам.

— Я рад, что вам лучше, — он осматривает меня с макушки до пят. Интересно, о чем думает? Но его взгляд явно оказывается удовлетворенным, хотя на мне тонкие свободные штаны и толстовка светлых тонов, а волосы я собрала в низкий хвост.

Он задерживает взгляд на моих глазах и как-то подозрительно их щурит, а я быстрее отворачиваюсь. Я больше не хочу, чтобы он меня узнал. Нас с ним точно ничего не объединяет, кроме Аленки, а вот она… Если я и считала Гончарова бессердечным животным, то возможно ошиблась — к детям, судя по всему, он был явно не так уж и равнодушен. А если он решит, что может лучшее ее воспитать? Дать больше? Если он решит доказать, что я плохая мама, с его связями у него это выйдет легко и просто.

Я ее не отдам.

— Меня зовут Руслан, — говорит он, поднимаясь на ноги с усыпанного игрушками пола. — У вас прекрасная дочь. Такая смышленая для… сколько ей?

— Чуть меньше года, — специально не уточняю я.

— А вела себя, как взрослая, — он улыбается ей такой ослепительный улыбкой, что кроха отвечает ему тем же. Она улыбается ему почти десятком зубов, хотя очень редко признает незнакомцев. Мне даже врачи всегда говорили, что она слишком серьезная — вечно с хмурыми бровками и всегда будто внимательно слушающая. И как эта связь у них с Русланом работает? Потому что иначе еще я не знаю, как это назвать.