Дочь палача и дьявол из Бамберга
Шрифт:
– Взгляни, – со знанием дела обратился Иеремия к Якобу. – Как думаешь, любезный брат и коллега, чем его так? Может, булавой или кистенем…
– Ты, кажется, говорил, что у нас только час? – перебил его Куизль. – Так что прекращай валять дурака и пошли. Или сразу можешь рядом прилечь.
Иеремия вздохнул и, отшвырнув череп, двинулся дальше. Им еще дважды пришлось перебираться через костяные нагромождения, пока туннель не окончился винтовой лестницей. Поднявшись по стоптанным ступеням, они оказались перед ветхой дверью, поросшей паутиной.
– Слава Богу, дверь еще сохранилась! –
Он вынул связку ключей и стал возиться с замком.
– Видно, давненько ее никто не смазывал. Даже не знаю, получится ли…
– Дай попробую.
Куизль оттеснил Иеремию, с хрустом провернул ключ в замке и навалился на дверь. Та отворилась с душераздирающим скрипом.
– Господи, не так громко! – взмолился Иеремия. – Я, конечно, надеюсь, что все сейчас в соборе. Но кто ж знает этих бледных помешанных архивариусов, что им в голову взбредет…
Они оказались в обшитом досками вестибюле. Иеремия снова запер дверь, и она стала почти незаметной между деревянными панелями. Только замок указывал на потайной проход.
– Направо – зал заседаний, – прошептал Иеремия, – налево – епископский архив. Пойдем быстрее, у нас не так много времени!
Он прошел налево, и вскоре они оказались в широком коридоре, обставленном с обеих сторон полками и шкафами, забитыми пергаментными свитками, тетрадями и кипами старых бумаг. Куизль не мог разглядеть в тусклом свете, насколько далеко тянулся коридор, но он казался ему бесконечно длинным.
– Проклятье, как нам отыскать здесь один-единственный документ? – выругался палач. – Иголку в стоге сена и ту легче найти.
– Я бы так не сказал, – ответил Иеремия. – Инквизиторы тогда были хоть и жестокими, но при этом очень ответственными. Мне самому доводилось приносить сюда протоколы с допросов. Здесь все упорядочено по годам. Посмотри сам.
С этими словами старик прошел вдоль стеллажей, после чего остановился и показал на крошечный латунный значок, прибитый сбоку к одной из полок. На нем стояло число 1625.
– Времени у нас немного, – предупредил Иеремия. – Когда колокола отзвонят следующий час, нам придется возвращаться. Поэтому начнем. Как думаешь, в каком году это могло произойти?
– Черт подери, откуда мне знать? – вспылил Якоб. – Ты же был тогда палачом!
– Не кипятись, ты прав. – Иеремия примирительно поднял руки, потом почесал свой уродливый нос. – Ладно, дай подумать… Первая большая волна преследований прокатилась, кажется, в шестьсот двенадцатом, но я тогда был еще мальчишкой. Палачом в те годы был мой отец. Значит, это случилось позже, когда нынешние жертвы или их предки уже заседали в комиссии… Ты взял с собой список?
Куизль кивнул и вынул из кармана сложенный лист бумаги. Он еще утром записал туда имена всех жертв предполагаемого оборотня. В списке значилось шесть имен:
Георг Шварцконц
Тадеуш Васольд
Магда Готцендёрфер
Барбара Лойпниц
Йоханна
Адельхайд Ринсвизер
– Давай посмотрим, – пробормотал Иеремия. – Значит, первые две жертвы действительно были тогда инквизиторами, я в этом уверен. Как и Эгидий Готцендёрфер, супруг покойной Магды Готцендёрфер. Барбара Лойпниц была дочерью Йоханнеса Шрамба, бывшего секретаря…
– Это нам уже известно, – нетерпеливо перебил его Куизль и ткнул узловатым пальцем в остальные имена: – Что с Йоханной Штайнхофер и Адельхайд Ринсвизер? Ты что-нибудь выяснил на их счет?
– А ты как думаешь? – Иеремия ухмыльнулся: – Как и обещал, я расспросил трактирщика Лампрехта из «Лешего». Сделал вид, что сочувствую бедным женщинам, и спросил об их родителях. И на тебе – Йоханна Штайнхофер тоже родом из знатного семейства и приходится внучкой Юлию Херренбергеру. Он умер несколько лет назад, но в свое время был очень влиятельным патрицием. И, насколько я помню, заседал несколько раз в комиссиях.
– А насчет последней что? – спросил Куизль. – Этой Адельхайд?
– И тут все сходится, – кивнул Иеремия. – Адельхайд Ринсвизер приходится младшей дочерью Паулю Брауну, ныне уже покойному карьеристу. С помощью денег и хитрости он еще в молодости добился места в Совете. Полагаю, он тоже заседал в одной из комиссий. Хотя, признаюсь честно, вспомнить я его не могу. Да, кстати, жених Йоханны Штайнхофер и супруг Адельхайд Ринсвизер теперь также заседают в Совете. – Иеремия усмехнулся и потер большим и указательным пальцами. – Деньги знают своих хозяев.
Куизль нахмурился, оставив без внимания последнее замечание Иеремии. Он огляделся и в одной из ниш обнаружил небольшую кафедру с чернильницей и пером. Палач торопливо развернул на ней листок, зачеркнул несколько имен и рядом приписал несколько других.
Георг Шварцконц
Тадеуш Васольд
– Вот эта комиссия нам и нужна, – сказал он наконец и вручил листок Иеремии. – Сможешь найти?
– Думаю, что смогу. – Старик задумчиво покивал. – Это, скорее всего, было в последнюю волну преследований, иначе среди них не могло быть молодого Пауля Брауна. Посмотрим…
Он прошел вдоль стеллажей и остановился напротив числа 1627.
– Думаю, начать следует отсюда. В этот год они и выстроили Ведьмин дом. Я и сейчас хорошо его помню.
– Лучше вспомни о тогдашних комиссиях, – напомнил ему Куизль.