Дочь полка 2

Перловская Дана

– Боец, – обратился к ней мягко тот, – ты сначала стрельбу освой.

– А когда я буду хорошо стрелять, будет?

– Всё будет, – кивнул Резанцев. – Ножик тебе гарантирую точно.

– А он будет хороший?

– Отличный.

По окончании боя с консервными банками, они собрали все потерпевшие поражения цели и отправились назад в лагерь. Для Кати стрельба пролетела незаметно и быстро, она даже не успела полностью ей насладиться. И всё-таки, интересная штука «время». Иногда не двигается вообще и наводит скуку, а иногда, пролетает так незаметно, что не понимаешь было ли оно вообще.

Глава 6

«Традиция фронта»

Сегодня утром Кате выпала настоящая удача. Наконец-то

пришла почта! А это событие, как известно, вызывает у бойцов больше радости, чем какой-либо праздник. Командир поручал всегда девочке самое интересное – раздачу заветных треугольных конвертов. Девочке очень нравилось это поручение. Солдат не получал весточку из дома просто так. Письмо нужно было заслужить. А как? Ему нужно было сплясать. Тут было без разницы какой танец – хоть балет кружи. Но поскольку в батальоне все пели народные песни, приходилось скакать. Когда Кате поручили раздачу конвертов первый раз – она очень сильно волновалась. Заставить взрослых людей плясать казалось ей невыполнимым. Но, как говориться, всё невозможное – возможно. Солдаты готовы были хоть на голове стоять, лишь бы получить заветный конверт. Танцевать должны были все. Исключение составлял Резанцев. Он и так был вечно чем-то занят, да и просить сплясать самого командира… Лучше не стоит. Поэтому письма девочка отдавала ему сразу. Другое дело – дядя Ваня. Он сам не отказывался от этого занятия. Любил танцевать. Но стоит признать – двигался под музыку Сорокин хорошо, даже очень. Со временем Кате понравилось раздавать письма. И теперь она ждала почты вместе с остальными, чтобы в батальоне снова наступил праздник. Катя вышла на улицу и огляделась. Всё было как обычно: кто-то читал, кто-то шутил, некоторые вообще брились возле помутневшего зеркала. Девочка, улыбнувшись, прошла немного вперёд и торжественно объявила:

– Бойцы, почта!

Все повседневные дела сразу же отошли на второй, а может даже на третий план. Солдаты подорвались со своих мест и гурьбой бросились к девочке, радостно восклицая:

– Катюха письма принесла!

– Готовьтесь, братцы, сейчас будем плясать!

Солдаты окружили маленького почтальона и нетерпеливо поглядывали на сумку, словно маленькие дети на мешок Деда Мороза на Новый год. Катя не стала их томить и вытащила несколько писем:

– Рубцов, Базаров, Комаров, – перебрала конверты она и спрятала их за спину.

Трое бойцов вышли в середину и улыбнулись девочке, покачав головой:

– А просто так нельзя? – упёр руки в бока Рубцов Алексей.

– Нет уж, пляши! – прищурила глаза та.

– Слыхал? – приятельски стукнул по спине друга Разан.

– Ну тогда, – снял с себя пилотку Комаров и кинул её Макаренко, – Будем плясать. Что изволите, Катерина?

– Барыню, – сказала девочка и кивнула остальным солдатам.

– Барыня – барыня. Сударыня, барыня! – захлопал в ладоши Олег Дымов.

Тут все остальные хором подхватили песню. Булынченко даже стал подсвистывать в ритм. Вызванная троица стала хлопать в ладоши, приседать и прыгать. Тут Базаров встал на руки и начал скакать на них.

– ОООО! – опёрся руками на колени Васазде. – Разан, давай-давай-давай!

Тут даже Катя открыла рот и похлопала одной рукой по конвертам. Она взглянула на них и ещё раз прочитала фамилии. Наконец бойцы отплясали своё. Пришло время вручать им награду – самая любимая часть. На глазах, и так радостные солдаты, становились ещё счастливее. На румяных лицах загоралась искренняя, почти детская радость. Троица уселась неподалёку прямо на земле и стала поспешно разворачивать бумагу. Все остальные с нетерпением и с лёгкой завистью проводили взглядом товарищей и повернулись к девочке.

– Ну, давай, Катюх! – кивнул на сумку Василий Лунов. – Доставай!

Девочка

достала на этот раз четыре конверта и, взглянув на один из них, сказала:

– Выходи.

Василий передал свою пилотку Руслану Матеренко. Далее за ним последовало ещё три бойца, которых назвал маленький почтальон. Из медпункта вышли медсёстры и присоединились к остальным. Они тоже танцевали, правда не так, как солдаты. Их движение были не резкие, а более плавные и нежные:

– Наши девочки, – ласково сказал Фокин.

Только вот Марии Фёдоровны не было с ними. Она даже не вышла из медпункта. И понятно почему. Для неё не было письма. Катя заметила это ещё при первой раздаче. Когда дело дошло до врачей – конверты получили все, кроме Марии. В тот момент девочка очень сильно переволновалась. Думала, что потеряла такую ценную вещь, но Сорокин её успокоил и объяснил, что женщине уже долгое время никто не пишет.

– И что же? У неё никого нет, получается? – спрашивала Катя.

– Наверное, никого, – пожимал плечами Иван. – Мы не спрашивали.

Катя направилась в медпункт, где её давно ждали. Мария Фёдоровна куда-то уже запропастилась, а вот солдаты были наготове.

– Мы уже думали, что ты про нас забыла, – приподнялся Воронов Михаил.

– Нет, я про вас помню, – открыла сумку девочка и оглядела медпункт. – Плясать готовы? Хоть как-нибудь?

– Ну, прыгать не будем, – сел Антон Шевченко и взглянул на перебинтованную ногу.

– Давайте, – достала конверт та. – Так, первый у нас Дмитрий Павленко.

Она повернулась в сторону бойца, который лежал с перебинтованной головой.

– Вам, наверное, не нужно, – поспешно сказала Катя.

– Почему не нужно? – медленно уселся Дмитрий. – Руками помашу!

Так и танцевали наши подбитые ребята. Кому повезло больше – подпрыгивал на кровати. А те, кому не повезло от слова совсем – просто пели для товарищей со всеми остальными. В медпункте Кате пришлось задержаться. У одного из солдат голова была перебинтована вместе с глазами. Этим «везунчиком» оказался Николай Дроздов – тоже недавно прибывший солдат. Он остановил девочку и попросил прочитать ему письмо. Ждать до своего выздоровления было слишком тяжело, а ему так хотелось узнать, что пишет его дочка. Катя согласилась помочь. Она присела на корточки, развернула бережно бумагу и тихонько, в полголоса, стала читать, чтобы никто не услышал, кроме адресата. Открывать чужие письма было неприлично, но этот раз был исключением. Оказалось, что у Николая есть шестнадцатилетняя дочь Настенька. Судя по аккуратному круглому почерку, девочка старалась. В письме она писала о том, что очень скучает по отцу и очень его любит. Также Настя в свои шестнадцать лет устроилась на завод, где шьют одежду на фронт. Правда жаловалась, что у неё пока ничего не выходит. Все остальные девушки уже наловчились и делают всё быстро, а она нитку в иголку всунуть не может и напёрсток с пальца слетает. Все руки уже исколола. Но Настя обещала, что не сдастся и тоже «наловчится». Будет помогать стране. Дочитав до конца, Катя взглянула на Дроздова, который за всё это время не проронил ни слова, сосредоточившись на слушании. Хоть его глаза были не видны, но девочка поняла, что боец гордится:

– Работает, – проговорил тихо Николай. – Молодец какая.

Кате вспомнился её отец, и как она писала ему вместе с мамой и братьями. Ведь она тоже хвасталась тем, что помогает по хозяйству, учится готовить. Гордился ли ей папа? Девочка была уверена, что да. Какой родитель не испытывает гордость за своего ребёнка? Она свернула письмо в треугольник и всунула в руку Дроздову:

– Вот, – встала она и потёрла под коленями руками.

– Спасибо, – поблагодарил её Николай и провёл пальцами по краю конверта.