Дочь полковника
Шрифт:
В ту минуту, когда Джорджи и Джоффри, pur sang [27] филистеры, практически вломились к Марджи без приглашения, обременив ее новыми заботами, хотя она уже и так не знала, что ей делать, Поэтесса восседала в одном углу, Пародист — в противоположном, а между ними циркулировала прелестная нынешняя молодежь, изо всех сил стараясь, чтобы веселье кипело, несмотря ни на что. И девы, ах нет, девицы, стриженные «под фокстрот» или еще короче, и молодые люди в элегантно приталеннных пиджаках, которые надменно морщили носы и томно
27
Чистокровные (фр.).
Марджи почувствовала, что веселье достигнет накала подлинной вакханалии, если общество разберется, какие две воплощенные невинности к нему присоединились. В отчаянии она — с поразительной безошибочностью — подбросила Джорджи Перфлиту, и ее молящий взгляд сказал: «Ради всего святого, не подпускайте к ней остальных!» Перфлит понял ее мучения и успокоительно кивнул. Джоффри она увела на диванчик в дальней оконной нише, куда взгляд Джорджи не доставал, и втянула его в разговор, который поначалу то и дело иссякал, но вскоре оживился, а затем стал вовсе увлекательным.
— Вы удивительно хорошо выглядите, — галантно сказал Перфлит, даже глазом не моргнув и искренне забавляясь смущением Джорджи. — Как вам это удалось? Право же, на фоне этих химер вы — просто Ефросина в твиде.
— Спасибо! — резко сказала Джорджи. — Но вы могли бы и не смеяться надо мной.
Перфлит запротестовал:
— На такую подлость я, дамочка, не способен, если мне позволено заимствовать реплику у персонажа Шоу.
Джорджи промолчала и обвела взглядом людское кишение вокруг, откинув голову, как она надеялась, под надлежащим углом пренебрежительного презрения. Но Перфлита это не остановило.
— Любуетесь дрессированным зверьем Марджи? Редкостная коллекция, не правда ли?
— Я не люблю делать поспешные выводы о людях, — сказала Джорджи. — Но мне они не очень нравятся. Кто они такие?
— Интеллигентствующий сброд, сумевший протащить свои фамилии в газеты. Болтливая старая гусыня, в поношенном римском шлеме вон там у камина — знаменитый поэт. Могучий юноша с зеленой грудью, смахивающий наручную гориллу, тоже знаменит: пишет несмешные пародии, якобы очень ядовитые. А прочие — случайно надерганные образчики la jeunesse dedoree [28] , пряничные сверхчеловеки, с которых уже давно успела стереться позолота. Плюгавцы и плюгавочки, как я их называю.
28
Обеззолоченной молодежи (фр.).
Джорджи не знала, что сказать. Как обычно, половина того, что говорил мистер Перфлит, только раздражала ее своей непонятностью. Тут она заметила, что молодой человек и женщина у противоположной стены бесцеремонно
— По-моему, она безобразна до кипения.
Ответа молодого человека Джорджи не разобрала. Он как-то странно кулдыкал, и получилось что-то вроде:
— Нонтакотравакон!
Джорджи захлестнули обида, гнев и почему-то стыд. Она почувствовала, что краснеет, и не знала, куда девать глаза, так как парочка продолжала ее разглядывать и явно прохаживаться на ее счет.
— Милейшая юная ангелица, э? — добродушно осведомился Перфлит. — Нежные семнадцать лет, и уже добралась до третьего любовника. Они нынче раненько пускаются во все тяжкие.
— По-моему, она груба и невоспитанна, — сказала Джорджи, все еще пылая румянцем.
— Бесспорно, бесспорно, — согласился Перфлит. — Просто поразительно, как быстро они усваивают гвардейские манеры. Но либо так, либо оказаться белыми воронами.
— А что сказал этот молодой человек? — спросила Джорджи. — Я не расслышала, он так странно говорит!
— Мне кажется… — ответил Перфлит, — учтите, я не поручусь, но мне кажется, он намеревался сказать: «Но не такая отрава, как он» — то есть я. Впрочем, точность моего перевода не гарантирую. Надо бы проконсультироваться у туземного толмача.
Тут поднялся уж совсем оглушительный шум. Кто-то, чтобы не дать веселью угаснуть, вылил остатки коктейля за зеленый воротник Пародиста, и все ринулись послушать, что он скажет при таких интересных обстоятельствах. В результате взору Джорджи открылось зрелище, до тех пор заслонявшееся от нее лесом ног и туловищ: на диване в объятиях друг друга лежали молодой человек и молодая женщина с очень растрепавшимися волосами. Дама демонстрировала широкую черную подвязку в рюшках и обширное пространство шелковых розовых трико.
— Ай! — вскрикнула Джорджи.
— Что такое? — с некоторой тревогой спросил Перфлит. — В чем дело?
— Они там… эти двое…
— Какие двое? А, вы имеете в виду этих двух поклонников Астарты на диване? Пустяки! Вы скоро с этим свыкнетесь. Скажите спасибо, что они хотя бы разнополые.
— Какой ужас! — пробормотала Джорджи. — Как Марджи может приглашать подобных людей! Я пойду скажу, чтобы она их уняла.
Тут жрица любви чуть откинулась вбок и отвесила джентльмену солидную оплеуху, а он уткнулся в сгиб локтя и прохныкал:
— Не будь же такой садисткой, Джоан!
А Джоан ответила:
— Врешь! Ты только этого и хочешь, гомосексуальное ничтожество, мазохист! — И, спустив ноги на пол, она принялась невозмутимо пудриться.
Пораженная ужасом, Джорджи готова была кинуться на поиски Марджи, чтобы предотвратить скандал, но Перфлит решительно усадил ее на место.
— Сидите тихо и не кипятитесь, — сказал он. — Нас это не касается, и если Марджи не считает нужным возражать, так и не вмешивайтесь. Унять этих эксгибиционистов совсем нетрудно: просто не надо на них смотреть — и только.