Дочь предателя
Шрифт:
Разрываю рубашку отцу, так как нет времени, срываю галстук. Кладу его на спину и начинаю делать искусственное дыхание. Мои ладошки слишком маленькие, отец для меня крупный, но я упорно пытаюсь давить на грудь. Вспоминаю, чему нас учили в школе, применяю все свои знания. Чувствую, что не дотягиваю.
– Мама, позови кого-нибудь из охраны, – кричу ей, и она срывается, выбегает в коридор, зовет на помощь.
Через секунду комната наполняется людьми, пара охранников отца отстраняют меня от тела и начинают сами, дружно работать руками. Сколько времени прошло, мы должны
Скорая приезжает, когда уже поздно, слишком много времени прошло. Вадим, один из охранников закрывает ладонью раскрытые глаза отца.
– Все, – говорит он и меня срывает, я падаю в пропасть с диким криком.
Бросаюсь на колени рядом с папой и плачу, трогаю его руки, лицо.
– Папа, папа, – кричу я, пытаясь поднять его, заставить встать.
Чьи-то руки подхватывают меня, оттаскивают, я сопротивляюсь и даже не чувствую, как в вену входит тонкая игла. Все начинает кружиться и превращаться в один сплошной черный туман, а потом ничего, пустота. Лишь одна мысль всплывает в конце, а точнее издевательский голос моего мужа: Я – отомстил.
Как часто человек пытается оттолкнуть от себя горе? Забить голову другими мыслями, отвлечься работой, чтобы просто не сойти с ума, не пустить чудовищную боль прямо в сердце. Она там может поселиться, начать сжигать изнутри, сделать невыносимой твою жизнь. Ты словно тень, кружишь над собой, смотришь словно через какой-то вакуум на все и отводишь взгляд. Тебя ничего не удивляет, ничего не трогает. Проходят дни, которые ты не замечаешь, вокруг тебя люди, которые ничего не значат. Словно тебя нет, чувств нет, слов и звука. Ты уже охотно подставляешь руку для очередного укола, смотришь на тонкую иглу, что входит под кожу. Ждешь этого, так как после ничего не чувствуешь. Даже нет никаких снов. Встаешь только в туалет и со страхом отшатываешься от зеркала в ванной, откуда на тебя смотрит пугающе бледная девушка с темными провалами вместо глаз. Возвращаешься на кровать и снова ждешь, только вот знать бы, что так упорно ждешь.
Я лежу у себя в комнате на кровати и смотрю на поднятую руку. Такая тонкая изящная кисть с голубыми прожилками вен. Кисть скрипачки, музыканта, с коротко обрезанными маленькими ноготками. Да и сами пальчики маленькие, хрупкие, любуюсь ими, а в голове пустота. Папа всегда мечтал, что я стану великим музыкантом, я его понимаю, кто из родителей не хочет видеть талант в своем ребенке. Я была талантлива, как говорили учителя, я растворялась и жила в музыке, но не сейчас. Сейчас я ее не слышу, ни в себе, ни в ком-то другом. Я вообще мало, что слышу.
Ко мне иногда в комнату заходят какие-то люди, что-то спрашивают, но я молчу, просто лежу и смотрю в потолок или, как сейчас, на свою кисть. Я двигаю рукой, плавно сгибая руку, слежу, как меняется отражение яркого света, когда сдвигаю пальцы.
В комнату кто-то заходит и рядом со мной проминается кровать. Руки мамы опускаются на мои волосы и чуть поглаживают.
– Рита, я понимаю, тебе сложно, но нужно встать и пойти. Потом ты будешь жалеть,
Мир вокруг меня вращается, мелькают картинки, становясь черными. Все, как в черно-белом кино: дождь, мокрая земля с глиной, могила. Я подхожу, целую отца в холодный лоб, смотрю в родное лицо, которое узнаю с трудом. Цепляюсь за бортики из полированного красного дерева и замечаю обручальное кольцо с бриллиантом на своей руке. Резко отстраняюсь, сдергиваю с пальца драгоценность и размахиваюсь, бросаю в могилу. Яркая искорка исчезает в темноте, растворяясь и не оставляя следа. Теперь я даю обещание, теперь моя очередь шептать клятвы, все возвращается Нефедов-Рязанцев, все вернется.
Глава 6. Завещание
На следующий день после похорон папы, нас с мамой посетил нотариус, чтобы ознакомить с завещанием. Мне было непривычно сидеть в папином кабинете и видеть в его кресле чужого человека, это казалось чуть ли не кощунством к памяти отца.
– Ну что, Мария Леонидовна и Маргарита Владимировна. Сочувствую вам в вашей утрате, но такова жизнь, – развел руками нотариус, раскладывая на столе документы из папки, – Могу сказать, что ваш муж, Мария Леонидовна был замечательным человеком и хорошим бизнесменом, нда.
Все немного помолчали, вспоминая папу, а я откинулась на спинку кожаного дивана, прикрыв глаза. Нотариус начал перечислять счета, недвижимость заграницей, квартира в Москве, ту, что подарили мне, осталось только переоформить, но папа не успел. Я там и была то один раз, в день, когда мне исполнилось восемнадцать. Зачем мне жилье, но папа сказал нужно и отвез меня туда, чтобы я увидела подарок, и положил в руку ключи.
Квартира была большая в высотке с панорамными окнами на Москву – реку, двухуровневая, пять комнат. Зачем мне столько одной, я не знала, но папа сказал что-то про вложение денег, и я перестала слушать. Никогда не вдавалась в тему бизнеса, где все эти биржи, акции и где моя скрипка.
– Так вот, теперь вы, Маргарита Владимировна, по поводу счета, который ваш отец открыл при вашем рождении. Им сможете пользоваться, когда вам исполниться двадцать один год. По завещанию вы получаете: виллу в Греции на острове Пелопоннес, небольшой домик в Испании в районе городка Тосса-де-Мар, к тому же вам обеим принадлежат апартаменты в Лос-Анджелесе. Владимир Борисович приобрел их, чтобы не останавливаться в отеле, когда ездил туда в деловые поездки. И это все, – нотариус сложил документы и снял очки.
– Как все? – удивилась мама, – Володя был одним из учредителей огромного холдинга, а фирмы, счета?
– Все это заморожено до того времени, пока идут разбирательства по холдингу, – ответил нотариус.
– Какие разбирательства?
– Все акционеры, кроме одного, потребовали срочный возврат своих активов, а это я вам скажу огромные суммы, учитывая проценты.
– Кроме одного? Кто это? – заинтересовалась вдруг я.
– Это не секрет, его имя Рязанцев Артем Николаевич, – кивнул нотариус, и я со вздохом прикрыла глаза рукой.