Дочь Революции
Шрифт:
Сразу за подворотней начиналась канализационная вонь. Нина была здесь не впервые — она уже привыкла к контрасту местных ароматов, но в этот раз всё воспринималось иначе. «Жатва» оказалась закрыта. Девушка несколько раз дёрнула за дверную ручку, но дверь так и не поддалась. Тогда посыльная достала протофон и отыскала среди контактов Агнию. Позвонила ей ещё раз. Потом ещё. Вызов по-прежнему не проходил.
— Странно… — Нина нахмурилась. Глянула на участок для табличек, где обычно висели такие, как: «от себя», «закрыто», «открыто» и всё в таком духе. Сейчас там ничего не было. — Неужели
Ругнувшись, Нина снова вышла в сырой, обклеенный полинявшими листовками, переулок. Подошла к невысоким окнам, выходящим на зал. Заглянула внутрь. Никого и ничего. Заведение было закрыто будто уже не один день: всюду пыль, а стулья и вовсе подняты. Как бы Нина ни всматривалась в царящий внутри полумрак, никаких признаков жизни ей обнаружить не удалось.
В расстроенных чувствах Нина отправилась прочь. По пути заметила, что немногочисленные магазины здесь, делавшие прибыль в основном на студентах, тоже были закрыты. Из-за некоторых дверей доносились странные звуки — шумы, напоминающие помехи. Девушка испуганно прибавила шаг. Она старалась не смотреть по сторонам, однако краем глаза уловила промелькнувший вдали силуэт.
На мгновение Нина остановилась. Глянула в сторону арки, ведущей во внутренние дворы-колодцы столичных домов.
Внезапно среди выхлопов парфюмерий и стоков отчётливо проступил запах… крови. Принюхавшись, Нина оглянулась. Заметила под подоконником ближайшего дома багровеющую лужу. Подошла и села на корточки. На здании, помимо мха, пузырями висели кусочки мяса. Они едва заметно пульсировали, а, когда Нина оказалась рядом, задрожали. Лицо её исказилось отвращением.
— Они не представляют опасности, — неожиданно заговорил с ней голос из подворотни. Вздрогнув, Нина отпрыгнула назад. В тени загорелся красный огонёк. Навстречу вышел Четырнадцатый. — Ля, да не бойся, они тебе ничего не сделают.
— Опять ты, — напряглась посыльная и выхватила из-за пояса сложенный нож. Взмахом руки разложила его. Наставила на знакомца. — Не приближайся ко мне.
— Да брось, — с широкой улыбкой попытался успокоить её он. — Мы же хорошо провели время.
— Ты обманул меня, Чет, — сердито напомнила девушка. — Оставил там умирать.
— Но ты же не умерла, — пожимая плечами.
Нина нахмурилась.
— И ты решил это исправить?
— Больно надо, — фыркнул Четырнадцатый и сам подошёл к бару. Заглянул внутрь. — Ля, а что, Авроры так и нет?
— Да. — Нина нерешительно убрала нож. — Тебе-то какое дело? Она же выставила тебя за порог.
Ещё пару секунд Четырнадцатый, насвистывая, рассматривал нутро «Жатвы». После, выпрямившись, повернулся и сказал:
— Как и тебя. Слушай, хорош уже дуться! Это было весело — когда бы тебе ещё довелось сойтись на ринге с [неисправными] роботариями? — Четырнадцатый шагнул навстречу, и Нина сразу отшатнулась. — Ты относишься к этому слишком… серьёзно!
— Ой, да пошёл ты… — она отмахнулась и покинула переулок.
— Набери мне, — улыбаясь, прокричал Четырнадцатый ей вслед, — когда захочешь повторить!
Вновь поднялся ветер. Его мощные порывы сорвали одну из бумаг со стены, и листовка со зловещей агитацией упала на землю.
Эпизод
Карпейское Каэльтство: Градемин (Новоград)
мурмурационное отделение г. Градемин
2-15/995
Листовки.
Они стали настоящим наваждением! Вирусом распространились по городу и парализовали умы граждан. Теперь все говорили о неминуемом воскресении деми. Очевидцы видели, там-то слышали… Да ещё революционеры эти! Чтоб их. К полудню, когда Чековка едва ли остыла, вовсю пыхтели типографии. Анонимный заказчик и тысячи листовок на станках.
Часть уже экспортировали в Градемин. Другую — по накладной отравляемую в Камнеград — успели перехватить. До выяснения обстоятельств закрылись все крупные типографии.
«СКАЖИ ДЕМИ „НЕТ“ — „УБИРАЙСЯ“ ТВОЙ ОТВЕТ».
По каналам Красмор давно произвели рассылку, информирующую мурмурации о появлении «листовок сомнительного содержания». О том, что впервые они появились в Линейной, в Градемине знали. Впрочем, об изменённом для Карпейского Каэльтства сюжете здесь даже не догадывались.
— Не так легко в наше время сохранить анонимность, — почитывая отчёт из «Градеминской печати», рассуждала столичная хранительница Марианна Монтгомери, наследница престола каэльтского. Вместо противогаза у неё была серебристая клювастая полумаска. — Уверена, сокрытие данных — отдельная строка в смете. Где это видано, что «информация утеряна»? Значит, уплаченная сумма превышает приказ.
Ничего во внешности юницы не выдавало её благородного происхождения. Разве что иссиня-голубые глаза — фамильная черта всех Монтгомери — да диадема с редкими кроваво-красными демитирами, которую в отрочестве носила сама Вендига, каэльтина Дунарийская.
— Почему ты не оставишь это дело координатору? — поинтересовался сидящий напротив Залерт. Лицо его выглядело помятым — даже с заложенным носом от него слышался запах перегара. — Я думал, в твои обязанности входит заниматься цензурой, а не… расследованиями.
Марианна вздохнула и мельком глянула на переливающееся алым окно.
— Только если дело не касается декабристов, — парировала она. Залерт заинтересованно склонился к столу. — Ты же слышал о них? Конечно, слышал… Ты и без меня знаешь, что они из тех, кто всегда остаются инкогнито.
Головная боль российского мурмурация: в силу особого устройства членов группировки, отловить их никак не могли. Последние подвижки в расследовании были около десяти лет назад. Тогда, в 80-х годах, камнеградские охотники нашли одну из подпольных типографий: среди печатных станков были найдены опустошённые формы роботариев — согласно описи, некоторые из них служили в государственных изданиях.
Несомненно, Марианна уже видела подобные листовки. Её не страшил ни эсхатологический мотив, ни пророческое напутствие. Единственное, что она хотела понять — как это добралось до Градемина? Карпейское Каэльтство давно не представляло интереса для роботариев: за последние лет пять вся деятельность декабристов сосредоточилась в Российской Империи.
— И… — недоумевал Залерт. — Я могу тебе чем-то помочь?
Ухмыльнувшись с усилением, Марианна отложила отчёт к остальным бумагам и, протерев глаза, ответила: