Дочь Революции
Шрифт:
— Тоже слышали? — полушёпотом поинтересовался у подошедших агент.
— Да-а… — Лайне задумчиво оглянулась. — Но здесь же ничего нет, да?
— Я всё осмотрел. — Залерт прошёл до машинного отсека и вернулся. — Ничего. Стучат, очевидно, не внутри, а снаружи.
— В воде? — изумилась балтийка.
— Аксинские воды весьма непредсказуемы… — многозначительно отозвался Кемром и замер, точно что-то услышав. — Кто-то идёт.
Технический коридор вновь погрузился во тьму. Затем — резкий скрип. Приоткрылась дверца
— Что за панику вы тут развели? — Хольт суровым взглядом обвела взволнованных пассажиров. — Вас попросили не шуметь, а теперь вы возмущаетесь тому, что мёртвые недовольны.
Заключительная часть реплики окатила собравшихся точно ледяная вода.
— Что происходит, — Кемром напрягся, — Лена?
— Сороковой километр, — ундина таинственно понизила голос. — Проплываем мимо него.
Залерт и Анастази встревоженно переглянулись — Кемром, напротив, вмиг собрался и поднёс указательный палец к губам. Всем составом они в кристальной тишине поднялись на верхнюю палубу.
«Улисс» — двенадцатипалубный пароход, застрявший в сорока километрах от береговой линии. Издали он напоминал каменистый утёс с отвесными скалами. Ни с городских высот, ни с пляжей очертания его не различались, и для многих «Улисс» являлся мифом, легендой о дальних странствиях и корабле, так и не достигнувшем спасительной земли.
По сей день знали о нём немного. Морские архивы не помнили его характеристик, но хватало даже невооружённого измерителями глазомера, чтобы по достоинству оценить масштабы проделанной конструкторами с неизвестной верфи работы. Бывалые моряки, что самолично видели легендарный пароход, утверждали, что «Улисс» — самое большое судно, введённое когда-либо в эксплуатацию.
«Каэльтина Дунария» проходила мимо застывшего в море корабля. Его осадка была незначительна — волны разбивались о проржавевший корпус. Днище его покрывали обширные колонии морских уточек. Вблизи виднелись окаменевшие трупы, зажавшие судно с обеих сторон. Протянутые в агонии руки царапали борт движущегося теплохода.
— Их было слишком много… — меж тем загробным голосом повествовала Хелена. — Всё это беженцы из исчезнувшего ныне государства, Византии. Города никто из них не достиг — всех скосила ужасная болезнь.
Плоть, кристаллизованная и покрасневшая, коркой покрывала кости выброшенных креном в воду людей. Сейчас судно стояло практически ровно — с правого борта его поддерживала сцементированная гора человеческих тел.
— Корускхар? — Анастази отвела взгляд от неподвижного судна.
— Да. Когда береговая охрана получила сигнал бедствия, на «Улисса» отправили группу спасателей… Они и принесли болезнь сюда. А потом на борт больше никто не поднимался: кто знает, может, там есть и иные «дары» Отца Болезней?..
— Пока был Градемин, — неожиданно раздалось
Немым укором «Улисс» проводил их теплоход. Ни криков чаек, ни завывания ветра не слышалось. Небо над Понтом Аксинским неумолимо чернело. Начал накрапывать дождь. Вскоре византийский корабль остался позади и пятном расплылся у горизонта.
Лайне тоскливым взглядом окинула тающие пейзажи столицы. Сердце задрожало от холода. Застучали зубы. Температура тела стремительно падала. По костям волной прошлась слабость. Тяжко выдохнув, Анастази заковыляла к лестнице.
— Ты куда? — спросил вестницу Залерт.
— В каюту, — вполголоса ответила та.
Проводив девушку обеспокоенным взглядом, Кемром ринулся в капитанскую рубку. Евгений был на месте.
— Ливерий, сколько осталось?
— При благоприятных условиях, — вглядываясь в затянутую мороком даль, посудил тот, — часов шестнадцать.
— Так долго?
— А чего ты хотел? Максимальная скорость не больше пятнадцати узлов.
Шестнадцать часов — ещё оптимистичный прогноз. Кемром понимал, что шансов на полный ход немного: слишком рискованно. Даже при соблюдении всех мер предосторожности вероятность, что Понт Аксинский выпустит их, крайне мала.
Ни для кого из пассажиров не являлось секретом, что не все сумеют достичь другого берега. С нижней палубы время от времени слышались всплески воды — горящими факелами на поверхности плыли обёрнутые в саван тела. Выброшенные за борт, мертвецы волей непокорённого моря возвращались к столице.
— Шестнадцать часов, — спустившись в каюту, повторил Кемром. Анастази, лежавшая на топчане, равнодушно посмотрела на него. — В порту Херсонеса нас встретят протолекарии. Hor элегический манифест есть доминирующий недуг, в больнице тебе поставят апейроновую помпу.
Отреагировала вестница с присущей ей стойкостью — безмолвно кивнула. Накрывшись пледом, она почти неподвижно лежала на спине. Открывала глаза редко. Красная помада, что прежде покрывала губы, окончательно стёрлась, и теперь они сливались с потерявшей здоровый цвет кожей.
— Мне… — кашлянув, Анастази взволнованно попыталась объясниться. — Мне нужно поговорить с братом.
— Тебе… Тебе нужен протофон? — догадался Кемром. — Я… Кхм. Что-нибудь должно быть на этом корыте.
Протофон нашёлся у Хелены. Ундина без возражений передала его балтийской сестре, а сама вышла в коридор. Далеко отходить не стала. То и дело фиолетовые глаза женщины вглядывались в приоткрытую дверь каюты.
— Сама найдёшь? — учтиво поинтересовался Кемром, наблюдая, как Лайне чуть заторможенно водит пальцем по сенсорному экрану. — Может, тебе помочь?