Дочь рода. Книга 4
Шрифт:
Я не знала точного места, где находится Святилище, – только название поселения. Мы оказались посреди сонной деревушки. В Китае была глубокая ночь. Впрочем, нам это только на руку. Обойдя деревню, мы вышли к Святилищу, двери которого были утоплены в землю, а на поверхности виднелась только арка над входом.
Да, Кир-Ахшар и Прасковья оказались правы – руны говорили о трёх адептах Хаоса, необходимых для открытия врат в Святилище. Сам процесс описан не был, но не думаю, что это слишком уж сложно.
Тарас глянул на нас, тяжко вздохнул
Углубив место входа, я выдохлась и навалилась на Тараса. Нет уж, что изначально не моё – то всегда останется чужим. Что магия Войтовых, что Мещеряковых, а потом и Гавриловых была мне чужда.
Наконец, мы взялись за руки и призвали Хаос. Сияние отражалось от ледяного купола, переливалось ярким светом и слепило глаза. Придумывать ничего не пришлось – слова были начертаны на двери по спирали. Как оказалось, ни Тарас, ни Прасковья не знали языка Древних, так что мне пришлось произносить слова медленно и отчётливо, чтобы они могли повторять за мной.
– Да откроются врата во имя Хаоса, равновесия и мира во всех мирах, – читала я на родном языке. – Да не будет сила использована во зло, лишь во благо. Да исполнится клятва, что ляжет на плечи наши, свяжет языки и души, станет нитью между мирами.
Это не просто слова обряда – это клятва, которую мы приносим, клянясь магией и жизнью. Нарушить её мы не сможем. Если бы не это, если бы не клятва, я, скорее всего, не стала бы начинать обряд.
Я не доверяла Гавриловой, не знала мотивов Тараса. Но теперь я могла быть уверена: что бы мы ни обнаружили в Святилище, это не станет причиной бед. Они, сами того не ведая, послушно произнесли клятву, абсолютно добровольно. Древние не были глупцами – подстраховались на случай, если Святилище попытается открыть кто-то недостойный.
– Да свершится сие, да исполнится, клятва дана и принята во всех мирах, – закончила я читать.
Сияние из наших рук устремилось в центральный элемент дверей, прямо в круглую отметину в виде солнца, окружённого лучами. Энергия потекла по этим лучам, заливая весь орнамент светом. Через пару минут дверь дрогнула и начала открываться с громким скрипом.
Мы расцепили руки и зачарованно смотрели, как механизм Древних приходит в движение впервые за тысячи лет. Возможно, мы перестарались и Хаоса было слишком много, или в деревушке дежурили маги. Так или иначе, зов показал мне двух человек, спешащих к нам.
Я с сомнением посмотрела на вход в Святилище. Мы ведь можем закрыть эту дверь изнутри? Остаться там и осмотреться, а потом переместиться артефактом?
Кто-то ударил в ледяной купол с
Забежав в тёмное помещения, я в который раз запнулась об Ахашши и, выругавшись, принялась нащупывать что-то вроде рычага или другого механизма закрывания дверей, но ничего не нашла. Я скастовала светляк, но он тут же потух, не осветив ни сантиметра. Ещё один потух точно так же.
Да что такое? Блокировка магии? Рассеивание? Я призвала Хаос – его сияние и не подумало затухать. Наоборот, здесь, в Святилище, оно стало ещё сильнее.
Вот оно! Рычаг действительно был. Я надавила на него со всей силы. Дверь замерла, так и не раскрывшись, а потом начала движение в обратную сторону. Вовремя – со стороны купола донёсся оглушительный треск крошащегося льда.
Обернувшись к Тарасу и Прасковье с радостным выражением, я застыла. Это было не место силы. Не хранилище артефактов Древних. Не сокровищница и даже не лаборатория.
Это была гробница. Прозрачные стенки гробов, похожие на капсулы из фантастических фильмов, стояли рядами. Десять… двадцать… тридцать семь капсул с Древними, будто бы заснувшими и ждавшими, когда их пробудят ото сна.
На стеллажах у стен действительно лежали артефакты, но они предназначались только для одного – поддержания жизни в существах, уснувших мёртвым сном. Зов жизни не чувствовал никого, кроме Тараса и Прасковьи. Эти существа были мертвы очень давно.
– Они спят? – прошептала Гаврилова с благоговением в голосе.
– Нет, – припечатал Тарас, сжав челюсти до зубовного скрежета. – Давно сдохли.
Он принялся обходить гробы, заглядывая в лица Древних. Я тоже решила посмотреть на них – вряд ли мне выпадет ещё один такой шанс. Вот значит куда делись все Древние, после того как «подготовили» этот мир к жизни. Они никуда не ушли, они остались здесь.
Если во взгляде Тараса плескалась ненависть, то у Гавриловой текли самые настоящие слёзы. Я не знала, каких эмоций на её лице было больше – сожаления, опустошённости или тоски. Она будто была знакома с Древними и оплакивала их. Хотя кто её знает, из какого мира она переродилась.
– Андерра?! – возглас Тараса заставил меня вздрогнуть. – Андерра! Как? Почему?!
– Тарас? – я бросилась к Чебукову, который упал на колени и уткнулся лбом в прозрачную стенку гроба.
– Это она, – прошептал Тарас. – Это моя Андерра… но как? Они говорили, что убили её. Что она отдалась им ради моего спасения…
– Этот мир проклят, – проскрипела Прасковья, обречённо взирая на ряды с телами усопших. – Он закрыт ото всех и для всех. Он был создан убежищем, а стал тюрьмой. Сколько ни перерождайся, сколько ни пытайся… отсюда никому не сбежать. Никому и никогда, пока не будут открыты Великие Врата.