Дочь роскоши
Шрифт:
– Было здорово, да? – спросила она, идя вслед за ним в спальню и пытаясь возродить настроение, которое было у них минуту назад.
– Да. – Но при этом он стоял к ней спиной, вытирался досуха, а потом поднял брюки и натянул их, даже не удостоив ее взглядом. – Почему ты не одеваешься, Киска?
Все еще обнаженная, она подбежала к нему, обвила его руками. От ее волос остался мокрый след на его рубашке.
– Ради Бога, Киска, ты ненасытна! Дай мужчине шанс! У тебя уже два раза он был – чего еще ты хочешь?
Я хочу вести себя так, словно ты любишь меня, хотела она сказать, но не могла.
– Кроме
Она была готова сделать для него все, что угодно, все…
– Что?
– Ты помнишь, как рассказала мне про Фрэнка де Валя?
Дебби нахмурилась.
– Фрэнк де Валь?
– Ну давай, ты должна вспомнить. Он сенатор в парламенте острова. Ты говорила мне о его извращениях и как ты встретила его на оргии у Симона Чемберса.
– А, этот. Ну, я ведь больше не встречалась с ним.
– Но ты же видела его там?
– Ну да. Но только не говори «на одной из оргий Симона Чемберса». Из-за этого чувствую себя развратницей. Я только один раз была там, и то по ошибке. И я выбралась оттуда, как только смогла, и не светилась там – я же тебе говорила.
– Но уже после того, как ты видела Фрэнка де Валя.
– Может быть. Но почему ты о нем говоришь?
– Я думаю, что эта оргия может обернуться самой выгодной вечеринкой, на которую ты когда-либо ходила.
– О чем это ты?
– Смотри. – Луи вытер полотенцем волосы и причесался. – У меня есть планы – расширить компанию и получить возможность вести на Джерси ночную жизнь. Но беда в том, что законы здесь архаичны – чересчур строгие. Представь себе, здесь не разрешаются азартные игры – на острове, битком набитом деньгами! А они не разрешают, А изменить закон – почти бесполезное дело.
Чтобы добиться этого, мне нужен друг во вражеском стане. Но у меня такого нет. Но теперь, думаю, им может быть Фрэнк де Валь.
– Извини, но я все равно не понимаю.
– Ну давай, Дебби, пошевели мозгами! Я вполне уверен, что могу сейчас поговорить с Фрэнком де Валем и убедить его перейти на мою сторону, а потом использовать его власть, чтобы он воздействовал на своих приятелей в правительстве.
– Как?
– Фрэнк – уважаемый человек. У него есть репутация, которую он будет защищать. Я не думаю, что ему захочется, чтобы всем стало известно, как он проводит свободное время – прыгает совершенно голый, в одном только – как там его? – белом фартучке с рюшами и в чулках? Я много бы дал, чтобы увидеть его в таком облике, а?
– Ты хочешь сказать… шантаж? – потрясенно спросила Дебби.
– Это, конечно, не очень хорошее слово. Но я думаю, нет смысла пользоваться эвфемизмами, по крайней мере нам, между собой. Шантаж, принуждение – как бы там ни называли, но все равно смысл один. Я могу заручиться его поддержкой, чтобы изменить закон, а Фрэнк сохранит имидж добропорядочного сенатора.
Пока он говорил, Дебби завернулась в полотенце, как в саронг. Она обернула его вокруг себя, волосы свисали влажными прядями вдоль спины, на лице застыло потрясенное выражение. Ее собственная жизнь не могла служить образцовым примером, но у Дебби были определенные
– По-моему, это самое мерзкое предложение, которое я слышала в своей жизни! – воскликнула она.
– Правда? – Глаза Луи превратились в кусочки голубого льда, твердого, холодного. – А ты не думаешь, что это мерзко, когда мужчина, которому доверено быть сенатором, ведет себя таким образом?
– Нет, конечно. Я видела, что люди ведут себя намного хуже. Это не мое дело, но он никому не причинил вреда, а если это доставляет ему радость… ну и что тут такого?
– Не думаю, что избиратели Джерси поймут это. Держу пари, не поймут! Что сделают избиратели? А они – самая большая куча лицемеров на острове. – Вдруг он засмеялся. – Интересно, что они скажут, если узнают, что у меня отец – немец? Они ненавидят немцев, ты же знаешь, из-за оккупации во время войны.
Дебби моргнула.
– Твой отец? Но твоим отцом был Бернар Лэнглуа!
– Нет, не был. Моим отцом был немец из оккупационных войск. Моя мать даже не знает, кто именно. Она мне в этом призналась. Шикарно, не правда ли? Был бы грандиозный скандал, если бы это стало известно. Но, если честно, это меня не слишком угнетает. Меня и так здесь не любят… Я для них слишком радикален. Так что мне тоже нечего терять. Как некоторым…
– Луи.
Он встал и схватил ее за руки.
– Послушай, Киска. Мне нужна помощь Фрэнка де Валя, и я как угодно должен ее добиться. Я мог бы сказать ему сам – о том, что знаю, и смог бы описать в деталях его кривлянья; этого одного уже было бы достаточно. Но, может, и нет. Я хочу, чтобы это был удар. И ты можешь мне его дать. Сейчас я поеду домой и переоденусь, а потом хочу, чтобы ты поехала к нему со мной.
– О Луи, он не вспомнит меня! Я там была всего несколько минут.
– Не имеет значения, вспомнит он тебя или нет, – сказал Луи. – Он увидит девушку, как раз такого типа, которые там бывают.
– Что ты имеешь в виду «как раз такого типа»? – сердито спросила Дебби.
– Явную шоу-девочку.
– Я не шоу-девочка!
– Ну, модель. Я не собираюсь вдаваться в тонкости. Он увидит тебя и поймет, что я не блефую. Я думаю, мы сегодня склоним мистера Фрэнка де Валя к сотрудничеству.
– Луи, я не знаю, буду ли я это делать! – сказала Дебби. – Мне это совсем не нравится.
– Ты хочешь сказать, ты не хочешь мне помочь?
– Это не так. Но это… – Она остановилась, тщетно подбирая слово, чтобы описать отвращение, которое она почувствовала от одного только предложения Луи. – Нехорошо так поступать, – неловко закончила она.
– Бизнес – не всегда приятное дело. – Тон его изменился, стал упрашивающим. – Тебе вообще не придется ничего делать. Просто побыть там. Говорить буду только я. А теперь слушай…
– Нет, Луи, я не могу. Мне это не нравится.
Глаза его вспыхнули холодным голубым огнем. В какой-то миг ей показалось, что он собирается ударить ее. Потом он отвернулся.