Дочь Волдеморта

Ночная Всадница

С Анжеликой Вэйс Гермиона встречалась только на занятиях, где в их отношениях не было заметно никаких перемен. Гриффиндорка даже не была уверена в том, что они существуют. Наверное, «завербованная» ранее Гермиона не представляла для молодой Пожирательницы Смерти никакого профессионального интереса…

Гарри Поттер, после нескольких дней сомнений и терзаний, принял решение передать чашу Пуффендуй в Орден Феникса. К сожалению Гермионы, мысль была весьма разумной. Взрослые и опытные волшебники могли как более надежно, чем домовые эльфы Хогвартса, охранять

Хоркрукс, так и искать действенные пути к его уничтожению. Почему-то Гарри этим вопросом сильно не увлекся — наверное, он считал избавление от Хоркруксов работой грязной и перепоручал ее всем, кому не лень — в частности, Ордену Феникса и Гермионе. Они же с Роном остались «мозговым центром» и теперь искали пути к новым осколкам души Волдеморта. Гермионе доставляло какое-то мстительное удовольствие, слушая их рассуждения и гипотезы, теребить на шее небольшой кулон — диадему Кандиды Когтевран.

В расписании семикурсников появился новый обязательный предмет — полугодичный курс окклюменции, которую вел посещающий замок раз в неделю высоченный и очень худой мистер Клодерик Уэллервайс. Он рассказал выпускающимся в большой мир волшебникам обо всех премудростях, связанных с проникновением в сознание, поведал о законах, запретах и табу в этой сфере, предупредил об опасности, исходящей от людей, владеющих легилименцией. А после всего этого будущие выпускники приступили к тренировкам по защите своих мыслей и памяти от постороннего проникновения.

Гриффиндорцы справлялись с переменным успехом. Гарри так и не проявил себя в данной сфере, как, впрочем, и Рон. Грандиозные успехи Гермионы никого не удивили — она всегда и всё делала лучше других.

Преуспели в окклюменции Парвати Патил и Симус Финиган. Последнего, как выяснилось, еще дома хорошо поднатаскал дедушка, а Парвати всегда неплохо давалась магия в сфере психики.

Невиллу и Дину сложная наука поддавалась с куда меньшей легкостью, и они пошли к мистеру Уэллервайсу на послеобеденные дополнительные уроки в четверг после основных занятий утром. Гарри и Рон тоже туда пошли, но бросили через две недели. Гарри решил, что тратит слишком много времени «на ерунду», чего позволить себе не имеет права. Рон же решил не ходить туда еще раньше, чем Гарри, и только искал благовидный предлог.

Гермиона попыталась вразумить своих приятелей, но они только махали на нее руками, справедливо полагая, что достигнуть того уровня, который позволит им побороть, при необходимости, искусство легилименции Темного Лорда, всё равно не получится, «а если так — то к чему?»

Курс истории магии завершился, и профессор Бинс преподавал теперь современное магическое законодательство — но в абсолютно той же манере, из-за чего некоторые студенты обнаружили изменение предмета только летом, когда нашли в расписании экзаменов две ЖАБА у Бинса вместо одной.

Гермиона и без призрачного профессора разбиралась в магическом законодательстве и сильно сожалела о том, что закончилась увлекательная и всегда интересная для нее история магии. Впрочем, последнее время она стала

бессовестно халтурить на этом предмете, и это ее, временами, даже немного пугало.

И всё было бы хорошо в жизни молодой гриффиндорки, если бы не постоянное недомогание и вскоре с ужасом осознанная его причина, которая по своим масштабам стала на первое и самое почетное место в списке Огромных Проблем.

* * *

— Джинни, мне нужно с тобой очень серьезно поговорить.

Они сидели в спальне Гермионы, куда последняя сама зазвала подругу, но теперь упрямо партизанила на кровати.

— Я слушаю! — не выдержала через пару минут младшая Уизли. — Что?

— Это… Ну, в общем, очень личное.

— Ты что, влюбилась? — кокетливо поинтересовалась Джинни.

— Да не то, чтобы… Не в этом суть. Не перебивай! У меня действительно серьезные неприятности. И мне нужна помощь.

— Ты меня пугаешь.

— Я и сама не на шутку испугана! Джинни… Я… В общем, я… Не совсем всё рассказала тебе о своем пребывании в поместье Малфоев.

Джинни всё еще с забавным недоверием относилась к подобным речам. Нет, она, безусловно, поверила. Но всё равно… Всё равно не до конца осознала всё то, что произошло с Гермионой и с ней самой. Но тем не менее сейчас Джиневра Уизли слушала свою подругу внимательно.

— Понимаешь… Я же познакомилась там со… Со многими людьми, — закусила губу Гермиона. — Заново познакомилась с теми, кого уже знала.

— Ты что, влюбилась в Драко Малфоя? — хихикнула Джинни.

— Издеваешься?! — передернуло девушку. — Нет… Но почти. Немного хуже.

— Ты пугаешь меня, — резко прекратила веселиться младшая Уизли.

— Я… — продолжала Гермиона, — если хочешь: влюбилась… в… в…

— Да говори же ты!

— В Люциуса Малфоя, — прошептала наследница Темного Лорда. — Но это всё не важно. Не было важно. Джинни… Я, кажется, жду ребенка.

* * *

— Он же женатый мужчина!

— Джинни!

— Ну ладно, я понимаю, но ТЫ!

— Что «я»?! — внезапно рассердилась несчастная. — Ты знаешь, какой он обаятельный? А когда он…

— Гермиона!!! Об этом кто-нибудь знает?

— О том, что я беременна, нет. А о том, что… О моем романе с Люциусом знают все, разве что в газетах не написали.

— Подожди, Темный Лорд знает?..

— Да.

— А Нарцисса Малфой?!

— Тоже, — угрюмо сказала Гермиона. — Слушай, праведница, постарайся засунуть свои глаза на место, а то выпадут — будешь как Грюм!

— Но это же… И что теперь делать?!

— А вот это была моя реплика. Мне нужен совет.

— От меня?!

— А от кого?! Может, прикажешь пойти к мадам Помфри?!

— А ты… Эм… На каком месяце? Ты хоть школу успеешь закончить перед?..

— Попридержи гиппогрифов! — вскинулась Гермиона. — Никто не собирается рожать ребенка. Тем более от Люциуса.

— Но как…

— Слушай, подруга, ты меня убиваешь.

— Нет, это ты меня убиваешь! Наповал.

— Угу, скажи еще: как можно лишить жизни ни в чем не повинное дитя?!