Дочь Врага

Васильева Анюта

Гость ушёл во втором часу ночи. За время, пока он был в зале, я в общих чертах рассказала Таи о том, почему я оказалась практически на улице. Это впервые, когда мы поговорили, настолько — можно сказать откровенно. Вообще, подобное совсем не про нашего сурового «зама». Тем более для меня стало неожиданностью то, что она предложила мне переночевать у неё эту ночь. К тому же живёт она тут, совсем рядом. Буквально минут десять ходьбы.

— Ты одна тут живёшь? — задаю вопрос, как только мы переступаем порог небольшой, но очень уютной однокомнатной квартиры.

—

Жила бы одна, на завтра бы тоже тебя приютила. — мне становится неловко. Тон её немного резок. Думаю, это усталость сказывается. — Соседка сегодня в ночную. Придёт завтра, часам к десяти, а может, и позднее.

— К этому времени я уже уйду. — стараюсь выдавить улыбку.

— Не переживай. Спи сколько влезет, я так поняла, тебе же ко второй паре только?

— Угу.

— Ритка, с виду только мегера злая, а так, мировая девка. Поверь, не то, что слова тебе не скажет, косо не взглянет.

— Хорошо. — на этот раз улыбаюсь вполне искренне.

— В душ пойдёшь?

— Да, если можно.

— Давай, только быстро. Я пока перекус небольшой сварганю, нам с тобой, потом тоже ополоснусь и спать.

Я была благодарна Таи за гостеприимство. Вчера ночью Таисия приготовила салат, а сегодня утром она напоила меня чаем и сделала тосты. Так приятно, оказывается, когда кто-то что-то делает для тебя. Для кого-то это мелочь, возможно, но не для меня.

Я с самого детства привыкла всё тянуть на себе. Не только в плане найти способ подработать, на собственные нужды, одежду, канцелярию, в школу и прочее.

Подростком редко давали работу, но мне как-то везло, что ли?! Также и на еду нередко приходилось работать, а бывало, и за еду. Это особенно болезненное для меня воспоминания.

Унизительно, когда ты подростком, приходишь к частнику в его затхлый магазин. Весь день драишь его до блеска. Стираешь руки в кров и молишь бога; только бы перчатки не порвались, когда выносишь мусор, потому что других нет, а без них высока вероятность занести инфекцию в мелкие трещинки на пальцах.

Трещины на руках образовывались от нехватки витаминов, потому что питалась я откровенной хренью. Китайской лапшой и консервами. Нормальной еды, особенно в последние три года, пока я жила… — нет, не так. Пока я выживала, уже с натуральной алкоголичкой, у которой теперь, напротив, по три недели запой, и всего два, три дня, даже не трезвой жизни, а жёсткого похмелья, отходника. А потом по новой.

И вот в формате такой вот жизни. — Хотя какой, к чёрту, жизни? Собаки на помойках лучше живут. Им хотя бы за милую мордашку иногда добрые люди кусок хлеба дают.

А вот мне тогда, вместо оговорённой оплаты; на которую я очень рассчитывала; дали ящик продуктов, половина из которых давно были просроченные. Когда я шла домой с этим мятым ящиком, мне казалось, что все прохожие без исключения смотрят на меня, и каждый знает, что я, пропахав весь день, получила за это бутылку растительного масла, которая к тому же подтекала где-то две пачки макарон, как раз таки с истёкшим сроком годности. Пачки гороха и как приятный бонус, печенье

«Топлёное молоко». На него явно наступили, потому что вряд ли, если бы оно просто с полки упало, смогло раскрошиться до такой вот степени.

И вот, завтракая, я ловила себя на мысли, что как бы я ни хорохорилась. Не убеждала себя в том, что сама со всем справлюсь и никто мне не нужен, я хочу хоть иногда вот так вот сидеть, и чтобы мне кто-то уделял внимания.

Я набрала сообщения Кости Морозову. Очень короткое. «Я согласна»!

10 Глава

Костя столько раз предлагал мне стать его девушкой, что не последовало вопросов в разряде: ты про что? Или нечто похожее.

Он лишь написал, что от счастья свалился с кровати, и, судя по тому, что, ударившись локтем о пол, он испытал боль, сообщение ему не приснилось.

Приготовленные Таисией тосты — это некое тепло, от которого веяло частичкой дома. Дом и семья. Я этого так рано лишилась, что порой те крошки воспоминаний, что так или иначе воспроизводятся в моей памяти, я принимаю за сон. Тем более мелкие обрывки воспоминаний воспроизводятся, когда я нахожусь в преддверии пробуждения.

Какое-то время возникшую картинку я ещё держу в памяти, но это не просто если меня что-то отвлечёт, любая, даже самая мелкая деталь — шум в коридоре или за окном, воспоминания тут же уплывает.

Костя встретил меня в фойе нашего вуза с шикарным букетом роз. Это, несомненно, было приятно, но пока что это совсем не то, чего я хочу.

— Целоваться будем? — довольный, как мартовский кот, он смотрит на меня невероятно счастливыми глазами. Неужели я и в самом деле так сильно нравлюсь ему, или это в предвкушении победы? Очередная зарубка. Удовлетворения собственного эго.

— Пока перебьёшься. — парень в один момент меняет выражения лица на грустный смайлик. Не в серьёз, конечно, и это со стороны смотрится даже мило. — Но в целом можешь понести мой рюкзак. — предлагаю и тут же подаю ему свою поклажу.

— Ты таки решила меня побаловать? — шутит, забирая рюкзак из моих рук. Шутки у Кости несколько своеобразны. Его бабушки и дедушки из Одессы. В детстве он часто там бывал, и шутки у него в разделе «ШО», да «Таки вы выдумываете, Сарачка.»

Я пока не настроена на сближения с Костей. Я про тесные объятья и поцелуи. Пока что я сама не знаю, во что выльются наши отношения. Если Морозов через несколько дней сольётся, не особо, я расстроюсь, наверное, но, думаю, Агата права, и мне хотя бы попробовать стоит.

Чувствовала я себя немного необычно весь день, потому, наверное, что Костя едва ли не спорого стал отгонять от меня всех и каждого, мол, не покушайтесь на личное пространство моей девушки. Честно говоря, этим меня жутко подбешивал.

— Прекрати по сторонам оглядываться, Мира. — Мы с Агатой, наконец только вдвоём, без моего сегодняшнего «хвоста» шли по шумному коридору нашего университета.

— На меня все пялятся.

— Не обращай внимание. Такая новость. Дай людям посудачить.