Дочь Врага
Шрифт:
Ранее у неё хотя бы, такие же, как она подружки пропитушки были, а тут просто бомжей с помойки водить стала.
Я боялась в дом заходит, спала почти неделю в курятнике, в котором лично навела порядок. Притащила туда старые одеяла и спала там. Ну как спала, старательно пыталась.
Меня буквально спасла соседка. Кто бы мог подумать, но старая ворчливая старушенция, всем вечно не довольная, ругающая всех и за всё, сама предложила мне к ней перейти. Она через забор с нами жила. Я отнесла к ней часть своих вещей и учебники. Те, что ещё не успели пустить на самокрутки
Я помогала соседке по хозяйству. Она уже совсем плохо ходила, я ухаживала за ней, готовила, убирала. Не могу сказать, что жизнь моя стала заметно лучше. Не особо. То не трогай, это не ешь, не напасёшься на меня оглоедку. Хотя я подрабатывала и продукты сама покупала. Так же платила за свет, мол я же его жгу одна, а то, что Римма Сергеевна день и ночь читает при свете, и телевизор на полную, это не в счёт.
Да в целом, как бы то ни было, всё равно, в чистоте, и относительно сытая была, и на том спасибо.
Правда не могла денег отложить себе даже на дорогу в Москву, не то, что на какую-то там одежду.
Я до города на перекладных добиралась. Благо меня Лев Андреевич встретил. Посмотрел на меня, оборванку, но слова не сказал. Отвёз меня на рынок и приодел немного. Я так благодарна ему была, до слёз просто. А сейчас, получается из-за меня он работы лишится. Я не могу этого позволить.
— Я не хочу, чтобы вы трогали Галицкого. — в моём тоне звучат едва ли не умоляющие нотки. Ненавижу себя за то, что приходится унижаться, но что я могу сделать ещё? Мне нужно как-то уговорить Руслана оставить Льва Андреевича в покое.
— Мне глубоко плевать на то, чего ты там хочешь, цыпуша. — снова это дурацкое прозвище. От злости едва не скриплю зубами — этот подонок замечает моё состояние, — ухмыляется. — Я тебе больше скажу: за нарушения правил декан не просто будет снят со своей должности, он больше преподавать не сможет, простым дворником не устроится. Поверь, я позабочусь!
Вдох, ещё вдох.
Гнусный подонок. А ведь он не шутит. — Более того, вполне способен, с лёгкостью воплотит все угрозы в жизнь.
— Но ты же этого не хочешь? — продолжает он. Прикусываю язык, чтобы сдержаться и не съязвить. Сейчас я в далеко не выигрышной ситуации.
Стать адвокатом — моя мечта с пятнадцати лет. Я не просто этого хотела, я грезила этим. Но когда дело касается исключительно меня, я могу наступить себе на горло, но сейчас не обо мне речь идёт.
— Чего ты хочешь?
— Ничего особенного, Мирослава. — едва ли не по слогам произносит моё имя. — Твоего послушания, и только.
— Моего послушания — это как?
— Галицкий остаётся на своём месте, пока ты покорно выполняешь наши желания.
— Ваши?
— Конечно! Думаешь, Артур останется в стороне? — снова его мерзкая усмешка — Ненавижу!
От услышанного по спине заструился ледяной пот.
— Чего именно вы от меня хотите? — голос снова предательски просаживается, потому что я Артура боюсь даже больше, чем Руслана. С Артуром вообще всё очень сложно. Он в меня на расстоянии ужас вселяет. Мне кажется, я боялась его ещё до того, как познакомилась
— Твой отец сполна заплатит за то, что сделал.
— Он сидит в тюрьме уже много лет. — до безумия хочется сказать, нет, прокричать — это несправедливо!
— Этого недостаточно. — Руслан, сейчас напоминает хищника. Его взгляд потемнел, стал острее. — Мы хотим, чтобы он испытал ровно то же, что и мы двенадцать лет назад. Он будет знать обо всём, что с тобой происходит. Он будет вариться ровно в том же аду… Хотя нет, ему будет в разы хуже, потому что на самых интересных моментах мы будем прекращать трансляцию.
20 Глава
Я не спала всю ночь. Думала о том, что мне теперь делать? Перед глазами, как на зло, то и дело вставал образ тёти Зины, жены Льва Андреевича. Она довольно властная женщина. В молодости она очень красивая была, и легко вскружила голову моему дяди.
Я не знаю, возможно раньше она не была до такой степени мегерой, но сейчас очень сильно руководить в семье.
Раньше я часто задавалась вопросом, почему Лев Андреевич не разведётся. Ладно, когда его дети были маленькими, но сейчас?! Ответ я узнала не так давно.
Брачный контракт, по которому мой дядя не просто без штанов останется, он ещё и на содержание жены и уже давно повзрослевших детей должен будет платить определённую сумму.
Не знаю, что послужила причиной подписания договора на таких условиях, но что сделано то сделано. Знаю, если у Галицких будет развод, мой дядя в буквальном смысле разбит будет.
Лев Андреевич, он единственный кто не отвернулся от меня. Он столько сделал, и очень рисковал, когда принимал меня в вуз.
Да, пусть он слабохарактерный в плане своей семьи и слова твёрдого в ней не имеет. Но Галицкий хороший декан и его уважают. Я не могу поступить с ним так, не могу позволить, чтобы его сняли с должности.
Я не знаю, что меня ждёт. Судя по всему, Акиевы попытаются разбить меня, унизить. Пока я не понимаю, что это им даст. Возможно, хотят потешить собственное эго. Возможно, разбив меня, они каким-то образам сумеют задушить собственные душевные раны.
В глазах Артура боль, она никуда не делась и возможно, он излечит себя только если меня уничтожит. Око за око. Папа не сможет с этим жить, я точно знаю, они убьют двух зайцев сразу. — Одним выстрелом, двух Зайцевых.
Семь утра! Слышу, как щёлкнул замок входной двери, соседи уехали на работу.
Поднявшись с дивана, небрежно комкаю постельное бельё, сую его в шкаф. Обычно я так не делаю, вообще никогда, но сегодня мне хочется сделать хоть что-то не по правилам. Когда ещё предоставится такая возможность?
Принимаю душ. Привожу себя в более-менее божеский вид. Красится не хочу, но немного румяна всё же нанести придётся — слишком бледная.
На кухню захожу только для того, чтобы выпить воды. Надо бы позавтракать, мне через пару часов может стать плохо, если не поем, но вчера поздно вечером человек, работающий на Акиевых, привёз мне мои вещи, и сказал, что анализы нужно будет сдать на пустой желудок.