Дочь Врага

Васильева Анюта

— Нормально всё. Пару дней на больничке отлежится, и в норму полностью придёт.

— Лучше бы сдох! Проблема бы, сама собой рассосалась.

— В этом случае мы потеряем власть над цыпушей.

— А я смотрю, ты прям конкретно на неё запал. — говорю совершенно спокойно, заранее зная, что сейчас ответит мне брат.

— А ты, будто бы нет! Как будто я не видел, с какой придирчивостью ты изучала её медицинскую карту.

— Её детскую карту надо раздобыть. Нужно понять, что с ней было.

— То, что с ней сейчас, точно

не опасно? — Рус даже выглядит растерянным.

— Точно! Если гормональную терапию не будет пропускать.

— Она домой хочет.

— У неё даже формально дома нет! От нас она хочет сбежать, это две большие разницы. И на учёбу ей крайне не желательно пока.

— Ты считаешь хорошей идеей запереть её у нас дома? Так-то, пока ведёт она себя хорошо. Мало ли как на неё повлияет наш запрет.

— Запрещать ей, тем более ничего нельзя!

— Мне, кажется, или ты сам себе противоречишь, Артур.

— То есть тебе не кажется странным, что, пережив такой стресс с похищением, она ведёт себя более чем адекватно?

— Что ты имеешь в виду? Разве должна быть реакция у всех такая же, как в нашей Агаты?

— Конечно, нет! Но и вот такая реакция, словно ничего не было тоже ненормально. Тут очень попахивает скрытой депрессией. Надо рассказывать чем чревато?

— То есть, ты хочешь сказать, Мира может что-то с собой сделать?

— Не обязательно. Может просто в какой-то момент проявиться какой-либо психоз. Развиться панические атаки. Эта девочка со сломанной судьбой… — К которой и я приложил свою руку. — Но вслух, я этого не озвучиваю. — ладно, я придумаю что-нибудь. Её нужно показать специалисту, но только так, чтобы она сама не поняла.

— Как ты себе это представляешь?

— Пока что сам не знаю.

Я, привыкший спать максимум пять часов в сутки, успел перепроверить кучу бумаг, пока проснулась наша спящая красавица.

— Доброе… — замирает у входа в кабинет. Смешная такая. На совёнка похоже. И почему Рус её всё время цыпушей называет? Она своими большими глазками, смотрит по сторонам, явно ищут Руслана. От понимания этого, в груди какого чёрта неприятно щекочет.

— Добрый вечер! Выспалась? Как себя чувствуешь?

— Если честно, то не очень. Я не привыкла днём спать. — отвечает еле слышно, после небольшой паузы.

— Идём в гостиную. Я попрошу Сару сделать для тебя чай с имбирём. Он приведёт тебя в чувства.

В глазах девчонки читаю удивление. Она даже изгибает бровь! Поверь, малышка, я сам с себя хирею. Своё поведение оправдываю лишь тем, что ты не имеешь отношения к гибели моих детей.

Дети за родителей не отвечают. Даже если бы я не до такой степени ненавидел твоего отца, если бы всё было иначе, всё равно ты была бы в моей постели. Разве что при других обстоятельствах.

— А, где Руслан? — всё же задаёт вопрос, когда усаживается на диван в гостиной. Вижу, как бросает взгляд на кресло. — Хочешь пересесть, детка, да? — Задаю себе

вопрос, когда опускаюсь рядом с заспанным совёнком на мягкую белоснежную обивку. — Нет, красотка, привыкай! Хочу, чтобы ты была рядом.

Я не привык врать! Себе, так особенно.

Это девочка зацепила меня с самого первого дня, как только я её увидел! Да я пытался сопротивляться, искать какие-то отговорки, убеждал себя какое-то время, что Мирослава не выходит из моей головы только потому, что она очень привлекательная, притягательная, — дочь врага, мать её!

— В клуб поехал. — опускает взгляд. Интересно, думаю о чём? Ревнует? Или конкретно к Каю, был какой-то важный разговор? — Зачем он тебе? — облизывает свои розовые пухлые губы, отрицательно мотает головой.

— Ни за чем.

— Ты искала его ни за чем? — открывает ротик, хочет что-то сказать, явно солгать мне, но всё же выдыхает и говорит.

— Я хотела спросить, отпустите ли вы меня на учёбу? Я и так слишком много пропустила. На этом курсе будет куда более серьёзная практика, и пока я отсиживаюсь, все хорошие места разберут.

— Какие там могут быть хорошие места, Мирослава? В следственных отделах зассанных бомжей нюхать? В паспортном столе архивы разгребать? Или же в государственной, нотариальной конторе, заниматься какой-нибудь хренью. Вот тебе и вся практика.

— А где же тогда адвокаты, нарабатываю себе стаж?

— Там и нарабатывают. А вообще, будущий, адвокат. — обращаюсь к девчонке с ухмылкой. — Тебе сначала нужно юридический закончить. Может, ты ещё передумаешь.

— Не передумаю. — заявляет уверенно.

— Адвокаты обычно начинают с каких-то мелких дел, и уже в процессе показывают, на что способны. Женщины-адвокаты, крайне редко добиваются каких-то успехов в карьере. Я ни одной не знаю, которая бы переплюнула мужчину.

— А я всё-таки попробую! — упрямица..

— Ну, пробуй. — равнодушно пожимаю плечами. — Только ты ещё на больничном. — внимательно смотрю, как девчонка напрягается всем телом, делает медленные, глубокие вдохи, — ух, фурия! Того глядишь, взорвётся.

— Но, если ты меня хорошо попросишь, возможно, я поговорю с твоим лечащим врачом.

Тишина, повисшая в гостиной, распаляла во мне азарт!

— Я, спать, с тобой, не буду! — произносит с расстановкой сквозь зубы.

— Ох уж эта нынешняя молодёжь. — цокая языком, качаю головой. — Один секс на уме! — стараюсь быть максимально невозмутимым.

На Мирославу в этот момент не смотрю, включаю телефон, делаю вид, что меня интересует время, а сам, тем временем, перевожу гаджет в режим “не беспокоить”

47 глава

Вижу, как лицо Мирославы заливается краской. Глазки бегают. Растерялась девочка! Внимательно наблюдаю за ней. Мнётся, явно хочет съязвить. Как-то выкрутиться. Очевидно, так и не придумав ничего, сдувается.