Доченька
Шрифт:
Бортовой компьютер проследил наружными камерами за человеком и мягко закрыл дверь.
– В гараж! – скомандовал Филипп.
– Вас понял! – отозвался механический голос.
Автомобиль тихо прошуршал шинами по боковой мощеной дорожке, ведущей к гаражу, ворота бесшумно поднялись вверх. Филипп наконец отвёл взгляд от близнецов и зашагал к дому.
Входная металлическая дверь легко отъехала в сторону, пропуская его в дезинфекционную кабину в тамбуре. На её покупке настояла Лика: с некоторых пор она испытывала настоящую
– Вытяните вперёд руки, закройте глаза и задержите дыхание на пятнадцать секунд, – вежливо попросил женский голос.
Филипп со вздохом подчинился. Из боковых отверстий кабины с тихим шипением вырвались струйки тёплого пара, рубашка и брюки стали неприятно влажными.
– Обработка завершена. Оставайтесь на месте, пока не закончится проверка, – предупредил голос и через несколько секунд сообщил: – Патогены не обнаружены. Хорошего дня!
– Сломать бы тебя, – пробормотал Филипп, пригладил пятернёй пышные волосы и прошёл прямо в столовую, откуда доносились вкусные запахи еды.
Дом был довольно большим: три спальни, столовая с кухней, две гостиные, одна из которых открытая. В дни погожие и тёплые прозрачный купол-ракушка прятался в нишу, позволяя дышать свежим воздухом, любоваться фонтаном и цветниками с крупными гибридными розами.
Комнаты обставлены настоящей деревянной мебелью, купленной за бешеные деньги; большой камин растапливался бездымным экологическим топливом, внешне не отличающимся от настоящих дров. Не каждый мог позволить себе такое жильё, далеко не каждый.
– Лика, ты дома? Я прошёл микробобойню, теперь чист аки младенец! – нарочито весело сказал Филипп. – Слушай, давай отключим её, ведь сейчас нет эпидемий.
– Нельзя! Это вещь необходимая, – с улыбкой обернулась жена. Она сервировала стол, расставляла тарелки и раскладывала приборы. – Сейчас будем ужинать, дай мне буквально пару минут.
Они давно вместе, Филипп и не помнил себя холостым – сросся с этой женщиной за тридцать лет. Фигура у Лики тонкая, девичья, тёмные кудри копной, глаза зелёные, как у кошки. Смеётся звонко, запрокидывая голову и показывая безупречные зубы (стоматологу по статусу положено) и ямочки на тугих щеках. Она почти не изменилась за эти годы, впрочем, сейчас все стареют медленно.
Филипп мельком взглянул на висящую в воздухе голограмму спящего младенца в кроватке (так Лика следила за сыном) и поинтересовался:
– А где Ксюша? Она дома?
– В саду цветы поливает… Что-то случилось? Ты грустный.
– Нет, ничего… – Филипп машинально переставлял на скатерти приборы, солонку, салфетницу. – Виктору с супругой пришёл отказ из центра планирования. Двадцать пять процентов риска.
– Двадцать пять! – Лика всплеснула руками, её брови сошлись в одну линию. – А семьдесят пять процентов, что ребёнок будет здоров.
– Они заботятся о генофонде…
– Уж тебе ли не знать,
– Нельзя, – согласился Филипп, – механические роботы не испытывают эмоций, не могут любить, сопереживать… А вот дети-ксеноботы – да.
– Фантазируй! – поддела Лика. – Создавать людей запрещено, это не кошки и не хомячки.
– То, что сегодня запрещено, завтра будет обыденностью, уверяю тебя, правительству больше нечего предложить. Размножаться нельзя, а супруги хотят малыша. Ребёнок-ксенобот будет хорошим решением. – Филипп помолчал и добавил: – Смысл в этом есть: ксено предсказуемы, тратят гораздо меньше ресурсов, не размножаются, их организмы улучшены…
Лика передёрнула плечами:
– Суррогаты, собранные бог знает из чего! Много ли в ксено-собаке осталось от собаки?
– Осталась почти вся собака. Они стали умнее, благодаря генам других животных.
– А как же этика? – взметнула брови Лика.
– Этика! Я последние года два или три наблюдаю, как СМИ осторожно поговаривают, что ксено – тоже создания божьи. А ведь раньше поднимали шум из-за мнимой агрессивности ксено-животных. Хамелеоны!
– Ладно, давай оставим этот разговор. Позови ужинать Ксюшу, пожалуйста.
Филипп прошёл в сад через открытую гостиную с поднятым по случаю жары куполом-ракушкой. Посмотрел по сторонам: дочки не было видно.
«Может, к соседям ушла?» – подумал он. И в этот момент заметил яркое пятно купального костюма на дне бассейна. Девочка лежала лицом вниз, безвольно раскинув руки. Сердце у Филиппа оборвалось.
– Ксюша!
Он летел, не разбирая дороги, прыгнул в воду. Нырнул, подхватил невесомое тело и вытащил на бортик, на котором тотчас образовались лужицы.
Дочь не дышала. Лицо белое, без кровинки.
Вдох рот в нос, четыре толчка в грудину. Вдох… раз, два, три, четыре… Ему показалось, что ресницы девочки дрогнули.
Не прекращая реанимации, Филипп не своим голосом закричал:
– Лика! Скорее сюда!
– Дорогой, что случилось?.. Господи!
– Вызывай скорую! Успеем! Успеем, держись, Ксюша, ты не можешь умереть… – бормотал Филипп.
Раз, два, три, четыре… вдох… Раз, два, три, четыре… вдох. Он делал искусственное дыхание без остановки, не обращая внимая на льющиеся с одежды ручейки воды. И выдохнул, услышав вой сирены с улицы:
– Теперь всё будет хорошо, доченька…
***
Май на дворе, а такая жара! У Ксюши взмокли волосы, и на маленьком носу выступили бисерные капельки пота. Прозрачная, розовая от мозаики вода в бассейне манила: искупайся же, окунись!