Дочери Дагестана
Шрифт:
Муки, какие пережила от всего случившегося варшавянка, мне очень даже понятны.
На закате дней
Среди долгожителей Нижнего Казанища я обратил внимание на женщину с благовидным лицом, хотя ее возраст, как мне сказали, приближался к 100 годам.
– Она совершила хадж! – шепнул мне кто-то из присутствующих.
Это было удивительно, ведь шел 1956 год. Оказывается, казанищенка посетила святые места за много лет до этого. Мне захотелось поговорить с ней. Звали
– Когда начали строить колхозы, мне было 70 лет. Вот и посчитайте, сколько сейчас. Наверное, более 100. Годы тают, как весной снег. Муж мой, Касум-Гаджи, не дожил до колхозов, умер в 80-летнем возрасте.
Человек не железо, наверное, поэтому, несмотря на то, что я всегда ладила с ним, Касум-Гаджи покинул меня.
Ты спрашиваешь о посещении Мекки. Чтобы попасть туда, я и мои семь спутниц плыли долго-долго. Посетили мы много мест, но самое яркое впечатление у нас осталось от могилы пророка Мухаммеда у источника «Зам-Зам». Мы не только выпили священную воду, но и в сосудах, со всевозможной осторожностью, привезли домой.
– О чем Вы мечтаете? – спросил я.
– А почему об этом ты спрашиваешь? – вопросом на вопрос ответила Нуржаган Гаджи-гатун.
Я промолчал.
– Хорошо, отвечу. На сегодня желаю две вещи: пусть колхоз отпустит немного дров и хотя бы полмешка кукурузной муки. Если к начальству будете обращаться по этому поводу, не говорите, что я Вам жаловалась…
– Вы что, боитесь?
– Не то слово. Стыдно.
– А сами в правление не обращались?
– Однажды осмелилась. Обещанием все и кончилось.
Дожить до 100 лет, всю жизнь отдать колхозному труду, чтобы на закате дней получать пенсию в 20–25 рублей и при этом сохранить стыд, – это же надо!
Рядом с революционером
Смуглая, черноглазая, среднего роста Рукижат из богатой семьи почтенного Буттая была выдана за односельчанина Саида Габиева, который был старше нее почти на десять лет.
Рукижат имела лицо и фигуру, достойные внимания. Даже когда друг за другом она родила четырех детей – Кабилат, Зулейхат, Уммухана и Марзу, не лишилась привлекательности.
Все тяготы жены революционера она перенесла достойно.
Однажды, это произошло в смутное время, в их кумухский дом нагрянули трое вооруженных людей. Они потребовали, чтобы Габиев срочно явился к озеру, где собрался джамаат. Рукижат умоляла его не покидать дом, но муж последовал за незваными гостями. У озера чуть не произошло кровопролитие, но революционер, ответив вызовом на вызов, ушел, не показав врагам спину. Возвращаться домой было крайне опасно. Он укрылся в квартале Табахлу.
Сайд Габиев
В
– Не прикидывайся дурочкой! Если не скажешь, где Саид, порежем тебя и твоих детей на куски!
Они хотели еще позубоскалить, но несдержанная в гневе Рукижат отбежала к стене, резким движением сняла с гвоздя кинжал и предложила:
– Самая смелая папаха пусть подойдет ко мне!
Мужчины, не ожидавшие такого поворота событий, начали обыск, бросая время от времени косые взгляды на хозяйку дома.
Когда же решили спуститься в хлев, жена Габиева разразилась смехом:
– Разве мой джигит станет, как овца, хорониться в хлеву?
Такой обыск произвели и деникинцы. Несколько раз, делая небольшие передышки по ночам, Рукижат вызывали на допрос. Деникинцы интересовались, куда запропастился борец за Советскую власть.
Пригрозили, что посадят женщину на хлеб и воду, а если она вздумает испытывать их терпение, то повесят на майдане на всеобщее обозрение. И все понапрасну. Рукижат дала бы растерзать себя на куски, чем выдать.
Ее отвели в крепость и закрыли там, куда обычно сажали провинившиеся нижние чины. Женщина отказалась принимать пищу. С учетом этого факта, а также того, что среди части жителей Кази-Кумуха начался ропот, Рукижат пришлось освободить.
Чуть раньше этого события, узнав, что деникинцы собираются конфисковать габиевского коня по кличке «Гум», Рукижат за ночь спрятала его в дальнем ауле, чтобы утром, как ни в чем не бывало, заняться хозяйством. А в это время Саид Габиев с братом жены Магомедом хоронился в пещере близ аула Шушия. Жена красного партизана Адама Жилаева Абидат и Рукижат тайком носили им пищу.
Поторопим события. Их выследили. Шушинцу по имени Магомед было приказано разузнать, на самом ли деле Габиев и его родич по жене хоронятся в какой-то дыре. Шушинец услышал доносящийся из пещеры печально-сладкий мотив. Послушал, но все же не стал испытывать судьбу, не поднялся на верхотуру, а в Кази-Кумухе доложил, что облазил все известные пещеры, однако нужных начальству людей не нашел. В ту же ночь Саид Габиев и Магомед покинули спасительную пещеру и, отшагав десятки километров, очутились в ауле Балхар, где их приютил имам мечети…
Когда повсеместно в Дагестане установилась Советская власть, в Кази-Кумух приехал Саид Габиев. По этому случаю в его доме собрались близкие и друзья. В это время в их двор на лошади въехал человек, известный под именем Шах. Увидев его, дочь Габиевых вспомнила, как этот самый Шах хотел раздавить детей своей лошадью, а затем с досады поджег их дом.
Растолкав гостей, девочка подошла к Шаху и громко спросила: «Что же это вы пришли в дом, который спалили?» В ту же секунду Рукижат потащила дочь в свободное помещение, чтобы сказать: