Дочери дракона
Шрифт:
Я схватила мальчика, а его мать бросилась обратно в заросли травы.
Луч прожектора обшаривал участок поля вокруг нас. Где-то сзади на дороге кричали люди. Лицо мальчика было залито кровью, глаза расширены. Он потянулся в ту сторону, куда скрылась его мать.
— Мама! — крикнул он. — Папа!
Я закрыла ему рот рукой, и он начал извиваться и отбиваться. Я приподняла голову над вершинами стеблей травы и увидела вдали очертания высокой ограды с колючей проволокой поверху. Я сошла с тропинки и побежала к ней. Мальчик продолжал извиваться, но я держала его очень крепко. Добравшись
Я принялась разглядывать ограду в поисках дыры, но в темноте ничего не было видно. Луч прожектора прошел прямо за нами. Я упала в траву, при этом убрав руку, которая прикрывала рот мальчика, и он вскрикнул. Я на ощупь снова закрыла ему рот и прошептала:
— Тс-с-с! Пожалуйста, тихо.
Мальчик перестал отбиваться. По глазам я видела, насколько он напуган. Я убрала руку, теперь ребенок молчал.
Луч прожектора все приближался. Я полезла в карман за гребнем с двухголовым драконом, но его там не было. Я принялась отчаянно искать его в траве, но свертка нигде не было. Тут луч прошел над нами, и я увидела что-то блестящее в паре метров от себя. Это был гребень, который выпал из обертки. Потом я перевела взгляд дальше в том же направлении и проследила за движением луча. На секунду он осветил ограду, и я разглядела отверстие возле столба. Оно было очень маленькое — один человек еле-еле протиснется. Я зажала в руке гребень и, подхватив мальчика, поползла к отверстию.
Голоса сзади становились все громче.
— Вон там, сержант! — крикнул кто-то.
Слышно было, как бегут люди в сапогах; потом, судя по звуку, они остановились примерно там, где был взрыв.
— Вы его убили! — внезапно закричала женщина. — Сволочи, вы его убили!
Услышав голос матери, мальчик дернулся.
— Мама! — закричал он.
— Там еще кто-то есть! — воскликнул один из солдат.
Держа в одной руке гребень, а в другой мальчика, я побежала к ограде. Мальчик вертелся и звал мать.
— Мама! — кричал он снова и снова. — Мама!
Я добралась до ограды и приподняла проволоку. Протолкнув в отверстие мальчика, я пролезла сама, потом снова взяла его на руки и побежала.
Не сходите с тропинки по обе стороны ограды, говорил господин Ка. Глянув себе под ноги, я увидела, что бегу по траве. Я ужасно боялась наступить на мину, как отец мальчика, но продолжала бежать. Сорняки хлестали по ногам, лодыжку разрывала боль.
Раздался выстрел; пуля пролетела в сухой траве совсем рядом со мной. Потом меня нашел прожектор. Еще один выстрел, на этот раз спереди.
— Стоять! Ни с места, — услышала я и остановилась, присев среди травы. Я тяжело дышала, сердце отчаянно колотилось. Луч прожектора светил прямо на меня.
Послышались шаги. Меня окружили три пары черных начищенных сапог. Я подняла голову. Солдаты целились из ружей в ограду у меня за спиной.
Прожектор выключили. Один из солдат наклонился и взял у меня мальчика, а другой помог мне встать.
— Будьте очень осторожны и ступайте только по моим следам, — сказал он. — Добро пожаловать в Республику Корея.
ГЛАВА
Август 2008 года. Сеул, Южная Корея
Миссис Хон словно бы не видит меня: она стоит у окна и рассказывает свою историю так, будто ее слушает весь мир. Солнце переместилось по небу, теперь она окружена его сиянием и в своем ханбоке кажется чуть ли не ангелом. Руки у нее сложены за спиной, она слегка покачивается во время рассказа. Я вижу, что морщины у нее на лице стали глубже, словно она стареет, повествуя о своей жизни.
— Через неделю после того, как я сбежала с Севера, я смогла отвезти маленького Сан Дона к дяде в Тэджон, — говорит она. — Дядя не очень-то обрадовался тому, что теперь придется кормить на одного человека больше. За спасение племянника он дал мне горсточку риса, а потом велел уйти. — Она вздыхает. — Я оказалась на улицах Тэджона, и все, что у меня было, — это одежда на мне, гребень в кармане и ребенок в животе.
Она несколько мгновений молчит, потом отворачивается от окна.
— Несколько месяцев я работала за еду, а потом родила девочку. Было пятнадцатое сентября пятидесятого года; прошло ровно три месяца с тех пор, как Север напал на Юг и начал гражданскую войну в Корее. А еще в тот день генерал Макартур высадился в Инчхоне, чтобы отразить нашествие.
— Эта девочка была моей биологической матерью? — спрашиваю я.
Миссис Хон кивает.
— Да. Я назвала ее Су в честь моей сестры Су Хи и Бо в честь матери Бо Сун. В Корее не полагается давать детям имена в честь старших родственников, но я все равно это сделала, чтобы вернуть хоть часть утерянного. Наверное, я поступила очень эгоистично. — Она добавляет с лукавой улыбкой: — Все равно никто об этом не знал. Хочешь еще поричха?
— Да, мэм, — отвечаю я. Мне начинает нравиться этот горький напиток.
Она идет к плите и наливает нам обеим чаю. Протянув мне чашку, она садится за стол напротив меня, обхватив свою чашку обеими руками. Она держится очень прямо, но голова чуть-чуть клонится вперед. Не знаю, от старости это или миссис Хон настраивается, чтобы рассказывать дальше.
— Су Бо появилась на свет преждевременно, — говорит она. — Роды были трудные. Я рожала восемнадцать часов, и было это во время битвы за Пусанский плацдарм. Север чуть не выиграл войну. Я ужасно боялась, что коммунисты победят, а потом найдут и убьют меня. Так что я отправилась в Пусан вместе с отступающей южнокорейской армией.
Пусан стал решающей битвой той войны, — продолжает она. — Американская авиация склонила чашу весов в пользу Юга. Бомбы взрывались днем и ночью. Тысячи людей погибли. И внутри меня шла не менее ужасная борьба, но в конце концов Су Бо все-таки родилась. Она долго болела, однако один американский военный врач о ней позаботился. Его звали капитан Чарльз Киган. Он был совсем молодой, ему не исполнилось и тридцати. Он нашел для Су Бо хлопковое одеяло и приносил мне еды из американской столовой, так что я смогла кормить Су Бо грудью. Как я слышала, его убило выстрелом из миномета несколько месяцев спустя.