Дочери Лалады. Книга 2. В ожидании зимы.
Шрифт:
Дурной пример заразителен: драка, подобно пожару, перекинулась на соседей. Зачем, почему, откуда сыр-бор – никто не знал, но в мордобой вовлеклись все посетители корчмы, одурманенные и разгорячённые выпитым. Бух, бух, бух – сыпались удары кулаков; на пол летели выбитые зубы и поверженные бойцы. Богатырь в красивом, но тесном кафтане долго сидел за столом, не желая втягиваться в это месиво, но кто-то запальчиво врезал ему по спине. Богатырю этот удар был как коню – укус слепня. Добрый молодец грозно засопел, как разъярённый бык, и начал подниматься на ноги. Ударивший его мужичок уже пожалел о содеянном и попятился на полусогнутых ногах, но – слишком
«Ы-ы-эх, где наша не пр-ропадала! – потряс богатырь корчму могучим рыком, замахиваясь в очередной раз. – Получай, голь синюшная! Кто не спрятался – я не виноват!»
Все, кто ещё держался на ногах, шарахнулись в стороны. Получив от кого-то в суматохе толчок, Цветанка полетела в одну сторону, а янтарное ожерелье – в другую, под ноги дерущимся. Подцепленное чьим-то сапогом, оно отлетело ещё дальше, под соседний стол. Заговору отвода глаз пришёл конец: чары действовали, пока оберег висел на поясе Цветанки или был в её руке.
«А-а, вот ты где, зараза!» – тут же послышался торжествующий крик Ярилко.
Воровской атаман «прозрел», коршуном кинулся на Цветанку, занося нож, как вдруг – хрясь! – получил лавкой от раздухарившегося богатыря. Удар пришёлся плашмя сиденьем по животу Ярилко, и тот отлетел, но приземлился на мягкое, сбив собою несколько человек. Образовалась куча мала, сбитые вором люди накинулись на него с кулаками; из клубка тел торчали только дрыгающиеся сапоги Ярилко, и Цветанка скорее поползла за своим сокровищем, увёртываясь от топчущихся ног, получая пинки и лягаясь в ответ. Ожерелье лежало среди объедков, костей, чёрствых хлебных корок и черепков разбитой в драке посуды, оставалось только протянуть руку, чтоб его достать, но Цветанку опередил какой-то сизоносый выпивоха. Уползая на четвереньках подальше от всеобщей свалки, он увидел ожерелье, воскликнул: «О! Бусики! Будет чем жёнку задобрить!» – протянул к нему свою трясущуюся загребущую лапу и цап! – утащил оберег прямо из-под носа у его законной владелицы.
«Отдай! Это моё!» – взревела Цветанка в ярости. Потеря оберега грозила обернуться страшной бедой, ледяное дыхание которой погнало вдоль спины воровки табуны мурашек, а нутро её тряслось, как холодец.
Пьянчуга, однако, не собирался так просто отдавать найденное. Выдохнув Цветанке в лицо сногсшибательное облако зловония, он пополз прочь.
«А ну, стой, синерожий!» – Цветанка уцепилась за первое, что попалось под руку – портки завсегдатая корчмы, но тот, извиваясь дождевым червём, вывернулся из них. Сверкнув голым задом, он выбрался из-под стола и неосторожно выпрямился во весь рост… Хрясь! – удар лавкой отправил его в полёт через всю корчму – вместе с ожерельем.
«Да едрёно коромысло!» – выругалась Цветанка, устремляясь за ним.
«Не так быстро, Зайчик», – загородил ей дорогу Ярилко.
Воровской атаман, закалённый в драках, оказался крепок – удар лавкой не вышиб из него дух вон; в куче ему намяли бока, но он выбрался почти невредимым – только пары зубов не хватало. Нож он, правда, потерял, но и от его голых рук Цветанке могло не поздоровиться.
«Ты девицу не получишь», – прошипела
«Кто кого на лопатки положит – того и девица будет», – с кровавым плевком сквозь свежую щербину в зубах ответил Ярилко.
Среди всеобщей заварухи они сцепились, стараясь повалить друг друга на пол. Ярилко был выше, сильнее и тяжелее, но Цветанка – более юркой и увёртливой. Стиснутая противником до удушья, она всеми силами старалась не коснуться спиной пола – завязалась на Ярилко узлом, обхватив его руками и ногами, а когда тот хотел с размаху придавить её собой, она уцепилась за чей-то воротник. Одежда с треском порвалась, и Цветанка с Ярилко упали не на пол, а на людей.
«Ах ты выпороток гнидопаскудный, чтоб тебе…» – далее последовал такой разухабистый загиб, что даже у слыхавшей многое Цветанки зазвенело в ушах. Хряп! – от удара рожа вора сотряслась, как холодец, и сплющилась в лепёшку. Обладатель кулака в пылу драки не разглядел и решил, видимо, что это Ярилко порвал ему рубаху.
Цветанка высвободилась и скорее бросилась на поиски ожерелья. Как бы с ним в этой суматохе не случилось чего… Если нить порвётся, бусины раскатятся – ищи-свищи потом. Уже почти привычно пригибаясь под взмахами лавки, она рыскала и высматривала того пьянчужку на полу: судя по силе доставшегося ему удара, он должен был сейчас где-то лежать. И точно – вот он, голубчик сизоносый, валялся кверху голым задом поперёк тел других поверженных драчунов. Ожерелье уютно свернулось, огороженное чьей-то согнутой в колене ногой; один шаг – и вот оно, родимое, но опять Цветанку опередили: ожерелье подобрал Жига. В драке он лишился серьги, из порванного уха сочилась кровь, пятная рубашку.
«Отдай, Жига, – глухим, замогильным голосом промолвила Цветанка. – Ты сам знаешь: я подмастерье бабки Чернавы, со мной лучше не связываться. Отдай… Чем дольше ты его держишь, тем короче становится твоя жизнь».
Хранитель котла с перекошенным лицом попятился, чуть не упал, запнувшись о лежащих, и швырнул оберег Цветанке. Наконец-то! Ощутив тёплый янтарь в руке, Цветанка улыбнулась и прицепила ожерелье на место. Новый заговор отвода глаз она сотворить не успела: сзади на неё обрушился кто-то тяжёлый и прижал к полу – к счастью, не спиной, а животом.
«Не-ет, не уйдёшь, Зайчик!» – горячо дохнул ей в ухо Ярилко.
Зря он прыгнул на спину зверю внутри Цветанки: призрачная тварь вздыбила шерсть и оскалила клыки… Кисло-солоноватый вкус кожи, тёплая кровь во рту и – вопль Ярилко:
«А-а, крысёныш, кусаться?»
Удар локтем пришёлся вору в скулу. Ярилко упал на бок, и тут-то Цветанка на него и навалилась, стараясь прижать лопатками к полу. Тот пыхтел, упирался, елозил ногами, смрадно дыша Цветанке в лицо. «Помоги…» – направила она мысленный взгляд в янтарно-солнечный чертог, где обитала оберегающая её любовь. Ответ коснулся её макушки, как ласковая ладонь, горсть горячих мурашек прыгнула ей за воротник, и Ярилко лёг сначала на одну лопатку, а потом и до второй дело дошло.
«Девицу не трогай, играть и петь ей не мешай, – прошипела Цветанка сквозь оскаленные от напряжения зубы. – А не послушаешь меня – ну, так у меня ведь тоже ножик есть. И резать им я умею».
Ярилко обмяк, лёжа на спине. Цветанка поднялась с него, отряхнулась и перевела дух. Заварушка между тем затухала: драчуны выдохлись и потянулись к своим столам. Ни одного не расквашенного лица не осталось вокруг, никто не мог похвастаться целыми зубами. Богатырь, окинув взглядом усеянное телами «поле битвы», крякнул и опустил лавку.