Дочери Лалады. Повести о прошлом, настоящем и будущем
Шрифт:
– Когда я про Мыслимиру разузнавала, мне и про вашу семью кое-что стало известно, – сказала Лесияра. – Твои родители изо всех сил стараются скрыть ваше бедственное положение, но смысла в этом нет: достаточно расспросить соседей.
– Когда-то у батюшки дела шли хорошо, и мы жили сыто и богато, – проронила Златоцвета, ощутив лопатками лёгкий холодок неловкости. – Но потом один лихой человек вогнал его в убытки, и батюшка, гоняясь за ним, потерял ещё больше. Перестали ладиться дела, батюшка погряз в долгах, с коими мы до сих пор расплатиться не можем.
– А вышиваешь ты, чтобы добыть пропитание, моя милая рукодельница, – грустно вздохнула правительница женщин-кошек,
Горько-солёный ком встал в горле Златоцветы, глаза отчаянно защипало от вскипающих слёз, и она отвернулась, заслоняясь рукавом. Лесияра ласково тормошила её, поворачивая её лицо к себе и покрывая его быстрыми поцелуями.
– Ну-ну... Ладушка, нет в этом ничего постыдного, и дело это поправимое. Надо полагать, что родители твои – люди гордые и помощь принимать не любят, но коль уж тебе суждено стать моей супругой, то покинуть твою семью в беде я не могу: теперь вы и моя семья тоже. Я подумаю, как вашей беде помочь, а ты ни о чём не тревожься. Вот только чтобы скорее выздороветь и на ноги встать, тебе как следует кушать надобно... Ну ничего, я и об этом позабочусь.
Пробудившись на следующее утро, Златоцвета почувствовала в себе небывалые силы. Они скопились в теле пружинистым комком, который страстно и нетерпеливо искал себе выход, и она улучила миг, чтоб их испытать. Кресло её стояло подле постели, и Златоцвета решила сама перебраться в него. Дивясь собственной ловкости и проворству, она подобралась к краю, дотянулась до подлокотника и напряглась, подтаскивая кресло поближе. Тяжёлым оно было, и с девушки сошло семь потов, прежде чем ей удалось раскачать и развернуть его так, чтоб перемещение стало возможным. И откуда только сила бралась в её немощных, тонких руках! Теперь настал черёд перетащить собственное тело на сиденье, и Златоцвета сосредоточилась, прикидывая, как лучше это сделать – с чего начать, как удобнее повернуться. В раздумьях она покусывала губу, а её взор то горел решимостью, то угасал в сомнениях. Непосильная задача? Хм... Может быть, она переоценила собственную прыть? Всего-то ещё два раза Лесияра впускала в неё целебный свет Лалады, но улучшения были поразительны. Сегодня ей почудилось, что подвижность появилась и в области бедренных суставов – вернее, намёк на подвижность. Златоцвета ещё не могла поднять всю ногу, шевелились только голени, но и это оказывалось бесценным преимуществом. Руки вот только слабоваты – с трудом держали вес её лёгонького, истощённого тельца.
Она не рассчитала движение – кресло откатилось, и Златоцвета упала с постели. Впрочем, неудача её не слишком расстроила: лёжа на полу, она смеялась от какого-то искрящегося, ершистого и беспокойного ликования, переполнявшего её грудь. На стене уже играли янтарные зайчики первых лучей зари, из сада доносилось пение птиц, а в приоткрытое окно струилась утренняя свежесть. Девушка слегка озябла. Похоже, она попала в безвыходное положение: с пола затащить себя в кресло или на кровать не представлялось возможным.
Опираясь на локти, Златоцвета по-пластунски поползла к двери. Слабые и тонкие, ещё беспомощные ноги волочились за ней, но она иногда умудрялась помогать себе пальцами и ступнями, отталкиваясь ими от пола. Добравшись до двери, она толкнула её и позвала в открывшийся проём:
– Матушка! Батюшка! Кривко!
Дом был погружён
– Матушка! Батюшка! Кривко! – снова крикнула девушка.
Вскоре послышались торопливые шаги, и показалась матушка в ночной сорочке, с выбившимися из-под повойника косами.
– Ох! Златушка, куда ж ты?.. – вскричала она. – Погоди, погоди, дитятко, сейчас... Кривко! Кривко, засоня, вставай!
Отрок спал так крепко, что ей еле удалось его добудиться. Всклокоченный, с припухшими со сна глазами, он, зевая, вышел.
– Чего стряслось, госпожа-матушка?.. – И, увидев Златоцвету, тоже охнул: – Вот ничего себе делишки! Вот это пироги с лягушками! Госпожа Златоцвета, ты куда это собралась, а?..
Отринув остатки сонливости, он вместе с матушкой кинулся водворять девушку в кресло, а та, пока её переносили и усаживали, смеялась.
– Ну ты, госпожа Злата, и даёшь! – ошарашенно бормотал Кривко. – Вот это прыть! Это что ж делается-то? Сегодня ты из опочивальни выбралась, а завтра из дому козочкой поскачешь?
– Скорее бы, ох, скорее б твои ноженьки резвые тебя понесли, – приговаривала матушка, опять растрогавшись до слёз.
Когда чуть позже в тот же день Лесияра вновь навестила свою избранницу, ей немедленно рассказали о вылазке Златоцветы. Сама виновница переполоха только улыбалась, счастливая лишь оттого, что снова видела прекрасную княгиню-кошку, и тонула сердцем в её ласковом взоре. Это было слаще, чем есть тихорощенский мёд с белым калачом и молоком.
– Какая ты шустрая, горлинка, – молвила Лесияра, завладевая обеими руками невесты и покрывая их пухово-лёгкими поцелуями. – Однако не спеши, будь осторожна. Не торопи себя, позволь своему телу набраться сил и окрепнуть, не подгоняй его. Пусть исцеление идёт своим чередом, потихоньку.
Ей ещё не раз предстояло вливать в Златоцвету живительный золотой свет, а покуда дружинницы по властному мановению её руки поставили перед изумлёнными хозяевами корзины и мешки с разнообразными съестными припасами.
– Государыня, как прикажешь это понимать? – нахмурился батюшка.
– Самым прямым образом, – весело ответила княгиня. – Чтобы моя милая невеста поскорее выздоравливала, ей необходимо добротно питаться, иначе откуда у неё возьмутся силы? Свет Лалады – это хорошо, но это только полдела. Кушать тоже надо.
Батюшка с матушкой не нашли, что возразить, хотя припасов было доставлено даже в избытке – явно с тем расчётом, чтоб хватило на всю семью.
– Когда это закончится, вам принесут ещё, – пообещала княгиня. – А пока займёмся лечением. Сегодня, – добавила она, обращаясь к девушке, – как и обещала, я покажу тебе Тихую Рощу – то место, откуда берётся этот медок, который пришёлся тебе столь по вкусу, моя милая сладкоежка. Искупаем тебя в целебных водах Тиши. Надо использовать все средства, дабы твоё выздоровление шло быстрее и было как можно более полным.
Шаг – и княгиня с Златоцветой на руках, пронзив пространство, вступила на мягкий ковёр зелёной травы. Девушка робко жалась к своей избраннице, обняв её за шею: вокруг них возвышались удивительные деревья – огромные, с кряжистыми толстыми стволами, а на высоте в два человеческих роста из сосновой коры проступали спящие лица, словно вырезанные острым инструментом. Златоцвету поразила печать величественного покоя, лежавшая на них, мурашки бежали по телу от страха потревожить этот неземной сон малейшим шумом.