Дочки-матери

Машкова Диана

– Маковецкая, небо не упало на землю? – поинтересовался Суслов, глядя на Инну во все глаза.

Он один сидел за компьютером в комнате редакции, которая по утрам понедельника напоминала заброшенную свалку.

– Почти, – кивнула она, сбрасывая плащ и пальто, – ты почему не на редколлегии?

– Подождет главвредина, – проворчал он, – мне материальчик надо доделать.

– С ума сошел? – Инна выхватила из сумки блокнот и рванула к двери. – Побежали!

Лада уже выпучила глаза и открыла рот,

чтобы отчитать Маковецкую, выдавившую едва слышное «здрасьте» и ползущую к свободному стулу, как дверь в кабинет снова открылась.

– Всем привет! – улыбнулся Мишка в тридцать два зуба.

– Это что значит, Суслов? – Лада моментально переключилась на новую жертву – Ты отдаешь себе отчет?!

– Да. – Мишка и не подумал виниться.

– У нас обсуждение нового номера, – интонации заодно с громкостью шли по нарастающей, – что ты позволяешь себе?!

– Не удались выходные, – прошептал Влад, рядом с которым Инна опустилась на стул, – скорее бы этот несчастный сделал ей предложение и увез в свою Канаду от нас подальше!

– Ты о Дилане? – оживилась Танечка, бьюти-редактор. – Так он Ладу на прошлой неделе бросил! Вернулся домой один.

– Полный абзац! – Влад помрачнел.

Редакция уже полгода с интересом наблюдала за новым романом главвредины – Дилан, в отличие от предыдущих жертв, держался в целом неплохо и заодно выполнял при Ладе роль резонатора. Но, видимо, эту женщину никто не мог выдержать слишком долго: ее манера взрываться, чуть что, и орать допекала кого угодно – даже подчиненные, выработавшие за долгие годы иммунитет, мечтали порой о коллективном убийстве.

Лада наконец наоралась и оставила Мишку в покое, а Инна почувствовала себя неудобно: дождись она Суслова в редакции, и гневная тирада досталась бы им обоим. Но в этой ситуации пришедший на работу вовремя Мишка получил по шее, а сама она, хоть и опоздала, не услышала даже упрека.

После обязательной утренней встряски редколлегия вошла, наконец, в свою колею. Редакторы по очереди излагали планы на следующий номер, каждый по своему разделу, а Лада либо молчала, что означало в ее системе коммуникаций абсолютное одобрение, либо подрывалась и снова начинала орать.

– Брюллова! – усердствовала она в исполнении своих должностных обязанностей. – Убери из раздела психологии чертовы «каки»! «Как не стать жертвой», «как получить оргазм», «как расстаться друзьями». Достала!

– Но читателям нравится, – чуть не рыдала побледневшая Брюллова, – пишут письма, вопросы нам задают.

– Когда журнал будет называться «Дебилы мегаполиса», тогда и продолжишь! А пока ищи нормальную форму для рубрики. Работать надо, работать!

Очередь дошла и до Инны – пытаясь унять дрожь в коленях, она зачитала свой план.

– Это все? – полюбопытствовала Лада на удивление ровным голосом.

– Да, –

Инна поспешила кивнуть.

– С рекламным отделом согласовано?

– Конечно!

– Смотри, – пригрозила она.

Инна, убедившись, что Лада переключилась на новую жертву, закатила глаза: шесть лет она занимается в этом журнале пиарами. И ни разу не дала повода усомниться в своей порядочности. Но главный редактор, разумеется, из кожи вон будет лезть, лишь бы лишний раз продемонстрировать свою мнимую значимость.

– А еще, – Лада метнула в Инну суровый взгляд, – зайди ко мне через двадцать минут.

– Конечно, – повторила она, стараясь казаться спокойной, и откинулась на спинку стула.

Редколлегия закончилась только к обеду. Натерпевшийся трудовых ужасов народ моментально вспомнил о пропущенном завтраке – дома, по причине нелюбви к ранним побудкам, даже кофе никто не пил. Редакция, выйдя из кабинета Лады, дружно потянулась в буфет. По дороге только и слышалось «истеричка» да «дура». Своей манерой общения Лада давно поставила крест на собственной репутации, но, похоже, до сих пор этого не понимала.

Пока Инна заходила в редакцию за сумкой, пока звонила домой узнать, как дела, пока плелась нога за ногу по коридору, расторопный Суслов успел отстоять очередь, заплатить за кофе и занять их любимый столик в углу.

– Премного благодарна, – улыбнулась она, – нижайше прошу прощения.

– Это еще за что?

– Сам знаешь, – Инна заглянула в смеющиеся глаза за толстыми стеклами очков, – начальственный гнев за опоздание должен был обрушиться на меня.

– Забудь, – усмехнулся он.

Инна с наслаждением сделала глоток горячего кофе и достала из сумки завернутые в фольгу бутерброды. Один протянула Мишке.

– С чем? – заинтересованно спросил он, шумно втягивая носом воздух.

– С домашней бужениной, – улыбнулась она.

Глаза вечно голодного Суслова загорелись алчным огнем – кормить это вместилище инстинктов было одним удовольствием.

– Ты, – пробормотал он с набитым ртом, – гениальная женщина!

Вслед за первым бутербродом последовал второй, и только после этого Мишка оказался в состоянии говорить.

– Как поживает домашний тиран?

– Суслов! – Инна, разозлившись, сверкнула глазами. – Разве так можно?

– Можно, – кивнул он, – только чудовище может сделать из другого человека раба.

– Не болтай ерунды, у нас все хорошо. А как твоя Леночка? – с ехидцей в голосе спросила она.

– Бросила меня, – торжественно произнес Мишка и тише добавил: – Чему я и рад несказанно.

– С какой это стати?

– Бросила или рад? – переспросил Суслов и, не дожидаясь пояснений, ответил на оба вопроса сразу: – Рано или поздно всякий должен прозреть.