Додо
Шрифт:
— Вы хотите убедить меня, будто Хуго сделал так, чтобы тело его друга Поля исчезло?
Тут и я обратилась в статую горгульи — под стать синьору Альфиери. Я заговорила еще до того, как успела осознать последствия своих слов:
— Друга? Да они и знакомы–то не были.
Последовавшая за этим пауза, наверно, выглядела бы забавно, будь у нас более искушенный зритель, чем эта «моццарелла» на ножках. Мы обменялись бесконечным взглядом, который стоил многотомной эпопеи. Наши глаза сцепились в схватке — вначале на равных, замерев неподвижно, пока он не дрогнул первым, позволив пробиться вопросу, и тогда я со всей уверенностью в собственной честности постаралась взять верх; в ответ
Чтобы довести до конца метафору, скажу, что он первым снял перчатки и показал пустые руки в знак того, что первым открывает карты.
Хуго, интеллектуал, оппортунист и подлец, и Поль с его душой наемника, вечный проходимец, любящий вперемешку женщин, деньги, игру и неприятности, познакомились в исправительном доме. Наверно, после нескольких взаимных услуг они поняли, что отлично дополняют друг друга, и решили объединить свои усилия, чтобы разбогатеть. Хуго отводилась роль витрины, а Полю — доверенного подручного. Начинали они скромно. Поль своими махинациями добывал средства, а Хуго их преумножал и отмывал. Конечно, официально никакой связи между ними установить было невозможно. Идеальная организация для Альфиери, убежденного европейца, который решил наладить денежный оборот за пределами своей исторической родины.
Альфиери приступил к делу с осторожностью, вкладывая поначалу небольшие суммы. Удостоверившись, что система работает, он дал полный ход, и как раз в этот момент я убила Поля.
Альфиери перевел стрелки на Хуго, который поклялся всеми богами, что Поль не передавал ему исчезнувшие вложения и что речь идет о любовной драме. Он сам выбрал адвоката для защиты, чтобы надежнее меня нейтрализовать и не допустить расследования, которое могло бы помешать его махинациям. Альфиери сначала решил, что я сообщница, но когда увидел, что меня действительно поместили в лечебницу, а я так ни в чем и не созналась, и не обнаружив при этом никакой связи между Хуго и мной, в конце концов принял предложенную версию и вернулся в родные пенаты, дабы принести достойное покаяние перед достойным сообществом, которому он в данном случае сослужил дурную службу, за что и расплачивался долгие годы безоговорочным послушанием.
Остальное соответствовало рассказу Хуго: он, став кинопродюсером, снова столкнулся с Альфиери, который много лет спустя почуял бесконечные возможности киноиндустрии в деле крупномасштабной отмывки бабок.
В этой лавине, которая уносила все мои воспоминания, как кучу пожухлого вранья, я крепко вцепилась в один неоспоримый факт: я точно убила Поля, по собственному желанию и без всякой помощи Хуго.
Тогда Альфиери принялся методично меня допрашивать. О провокационных высказываниях Поля, об оружии. Кто мне его дал? Хуго. На коком расстоянии находился Поль? А потом? Я удостоверилась, что он мертв?
Громким голосом я пересказывала события в замедленной съемке.
Поль играет на моих нервах. Именно в тот момент, когда я уверилась, что избавилась от него, он начинает все по новой. Меня лихорадит, я больна, я в отчаянии. Он знает, что у меня не хватит мужества убить себя. Дважды он поворачивается ко мне спиной. Догадывается ли он, что я не смогу выстрелить
Вот в чем загвоздка. Я могла попытаться его спасти, броситься к нему после того, как убила.
Я ответила себе устало, что тогда он рассмеялся бы мне в лицо, как после одной из своих шуточек, на которые был мастер. Тот же сценарий, если бы я действительно попыталась пустить себе пулю в голову.
Все было фальшью. Все. Оружие, кровь, труп, убийство и любовь.
Даже я сама, добавила я мысленно. Моя жизнь оказалась всего лишь ложью. Простушка, выставляющая себя женщиной без предрассудков, самка в течке, строящая из себя романтическую влюбленную, мужественная, рассудительная девушка, изображающая шизофреничку, фальшивая самоубийца, фальшивая бродяжка, фальшивая авантюристка. Я была не лучше их. Только они оказались более талантливыми режиссерами.
Совершенно уничтоженная, я продолжила рассказ о том, что якобы случилось потом.
Я убиваю Поля и зову Хуго на помощь. Он отсылает меня на природу, забирает Поля, подменяет фальшивое оружие на настоящее и предупреждает полицию, что Поль Кантер пропал. Полиция выясняет, что последний раз его видели в моем обществе. Соседи слышали выстрел. Я в бегах. Полиция берет меня, как только я возвращаюсь, и я тут же им все выкладываю. Вмешивается адвокат, друг Хуго, который защищает меня достаточно плохо, чтобы меня упекли к психам.
В этот момент Моццарелла высунула нос из своего угла:
— Я в это не верю.
— Во что?
— В вашу историю. Слишком сложно. Вам было достаточно выдать Хуго, и все бы рухнуло.
— А ему достаточно было все отрицать. У меня не было никаких доказательств.
— Или отомстить ему, когда вы вышли.
— Отомстить за что? Я думала, он мне помог.
Не знаю, зачем я отвечала этому пуфику с перетянутой кожей. Я обернулась к Альфиери и посмотрела на него с интересом. Кругленький приветливый коротышка превратился в змею. Отдыхающую змею, идеально спокойную, пребывающую в своем мире. С лицом убийцы, который не может оставить предательство безнаказанным.
Способен ли такой тип, как он, на садистские убийства, соответствующие степени его унижения, если он счел меня сообщницей?
Теперь я была ему нужна. И он знал, что я ему нужна. И доверял мне. Он отлично видел, что я говорю правду. Главное — не показать сомнений на его счет.
Альфиери, наверно, почувствовал мой взгляд, встрепенулся, его лицо вновь обрело добродушную округлость.
— Это просто замечательно, что вы пришли, мадам Мистраль. Теперь мы знаем, что Поль, возможно, жив. Что превращает Хуго в его сообщника. Но этим я займусь сам. Я хотел бы поблагодарить вас за вашу помощь, — добавил он, протягивая руку за бумажником.
Они меня все достали со своим баблом.
Я ответила отказом, пораженная тем, что он не задал мне следующего логичного вопроса.
Я попрощалась с мадмуазель, попрощалась с месье и уже подходила к двери, когда он остановил меня:
— Кстати, а что же вы делали в офисе Хуго Мейерганца?
Ровно в тот момент, когда я ослабила защиту:
— Я пришла попросить его о помощи, в память о былом.
Он тут же снова потянулся к бумажнику:
— Но тогда…
Я снова сказала: нет–нет, уже все в порядке. И добавила, что была поражена реакцией Хуго и тем, что какой–то незнакомец вроде бы меня узнал, и только поэтому позволила себе обратиться…