Догмат искупления в русской богословской науке
Шрифт:
Спасение в христианстве не только понятие или идея, спасение — основа, жизнь и действительность христианства.
Если воплощение Слова было обусловлено «условиями исторической действительности мира после падения», то и вне этих условий Он всегда останется нашим Спасителем, вступив с человечеством в соединение «неразлучное». Потому едва ли мы можем иметь другое богословие, кроме богословия сотериологического.
И система автора много выиграла бы в ясности, если бы он не избегал термина «спасение» — термина Откровения, Символа и догматики [1114] .
1114
Нет оснований сделать вывод, что автор недооценивает сотериологичности православного богословия как одного из его существенных признаков. Об этом он говорит в цитируемой статье о патриархе Сергии (см. сб.,
Нет оснований говорить, что терминология автора в существе своем неверна, но его терминология в изложении учения об искуплении — терминология частных мнений, теологуменов, а не догматики [1115] .
С уверенностью следует заключить, что известная неясность терминологии не отнимает у «Очерка — опыта» (essai) В. Досского его многих достоинств и значения.
9. ПОСЛЕДУЮЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ ПАТРИАРХА СЕРГИЯ ОБ ИСТОЛКОВАНИИ ДОГМАТА ИСКУПЛЕНИЯ
1115
Не случайно автор называет св. Максима, у которого он много заимствует, отцом «наименее сотериологичным», следовательно, наименее типичным.
Заканчивая настоящий обзор русской богословской литературы о догмате искупления, автор полагает нужным обратить внимание на некоторое недоразумение, возникшее после опубликования Указа патриарха Сергия об учении протоиерея С. Булгакова в 1935 году.
Отношение патриарха Сергия к «юридической» теории известно — в его «реальном понимании дела спасения не остается места для так называемой «юридической» доктрины», — говорит В. Н. Лосский [1116] .
Совсем недавно, в книге, изданной в 1943 году, архиепископ Серафим (Соболев) называл патриарха Сергия «ниспровергающим все Божественное домостроительство» по причине отрицания им «юридической» теории [1117] .
1116
Патриарх Сергий и его духовное наследство: Сб. С. 245–246.
1117
См. выше, гл. V.
Однако протоиерей С. Булгаков, возражая на Указ, осуждающий его учение, заявил, что «изложение теории искупления ведется патриархом Сергием в тонах латинской теории епископа Ансельма», добавляя (в примечании): «вопреки резко антилатинской тенденции в его книге о спасении» [1118] .
Не читавший, по–видимому, книги патриарха Сергия и не обративший внимания даже на это примечание, последователь протоиерея С. Булгакова И. Даговский утверждает, что патриарх Сергий впадает «в своеобразное возрождение иудаизма на христианской почве в образе «юридической» теории искупления» [1119] .
1118
О Софии — Премудрости Божией. С. 43.
1119
Лаговский И. Возвращение в дом отчий: Номинализм или реализм в богословии // Живое предание: Сб. С. 53.
С подобными суждениями автор (протоиерей Петр Гнедич. — Ред.) встретился также и после опубликования части главы II настоящего обзора — «Изложение догмата искупления в трудах покойного патриарха Сергия» [1120] . Высказывались предположения: не изменил ли патриарх Сергий своих воззрений в период от издания книги «Православное учение о спасении» до составления Указа о протоиерее Булгакове?
Для того чтобы ответить на этот вопрос, следует обратиться прежде всего к самому тексту Указа, где о сущности учения об искуплении говорится: «Господь Иисус Христос принес Своими страданиями Богу Отцу некоторую ценность, которая с избытком покрыла требования правды Божией за грехопадение, принес «эквивалент» (слово Булгакова) наказания за грехи».
1120
ЖМП. 1949. № 10.
Если бы в Указе в этой фразе заключалось изложение учения об искуплении, то сомнений бы не было в «латинском», «ансельмовском», «юридическом» его смысле.
Но делающие подобный вывод не желают видеть, что, продолжая Указ, непосредственно после этой фразы
После этих возражений следует заключение: «Значит, правда Божия удовлетворяется лишь тогда, когда грешник кается, то есть перестает быть грешником. Отсюда, искупительную силу Христовых страданий можно искать в том, что Он ими изгнал грех из человеческого естества и сделал его не подлежащим гневу Божию».
Если в каком-либо изложении сперва приводится положение, на которое немедленно самим же автором делается возражение, и затем следует заключение, то законы логики требуют признать, что мнение автора находится именно в этом заключении: «Искупительную силу Христовых страданий можно искать в том, что Он изгнал ими грех из человеческого естества».
Возражавший протоиерею С. Булгакову В. Н. Досский замечает: «Митрополит (патр.) Сергий излагает учение об искуплении, не оставляя места ни для каких перетолкований в ансельмовском смысле» [1121] .
На этом можно было бы и остановиться, если бы в письмах покойного патриарха к Елевферию (Богоявленскому), митрополиту Литовскому, оставшихся неопубликованными, не было интересных замечаний по поводу Указа о протоиерее С. Булгакове, касающихся догмата искупления.
1121
Лосский В. Н. Спор о Софии. С. 67.
Ряд недоумений в отношении Указа патриарх Сергий готов признать законными. «В Указе я совершенно упустил из виду, — говорит он, — степень накаленности атмосферы у Вас за границей касательно «юридического» истолкования этого догмата».
««Юридическое» истолкование не адекватно содержанию догмата, не исчерпывает и не объясняет в нем всего. При некотором же увлечении оно может становиться и неправильным, вести к крайне отвлеченным догматическим рассуждениям, теряющим реальную почву под собою и, в сущности, уже искажающим вероучение. В качестве одной из таких крайностей я подчеркиваю у Булгакова фразу, что Христос выстрадал «эквивалент» адских мук [1122] . Во–первых, кто и каким путем мог высчитать этот эквивалент? А во–вторых, по несомненно свя тоотеческому учению, адские муки — отнюдь не внешнее, искусственно придуманное возмездие за грех, а его естественное следствие: грешник не способен воспринять райское блаженство, как слепой — красоту природы или глухой — музыку. Непонятно, каким образом один внешний, можно сказать бухгалтерский, зачет эквивалента может разорвать эту естественную причинную связь греха и наказания? Отсюда мое замечание, что искупительную силу Христовых страданий нужно искать в изгнании греха. Конечно, я разумею здесь не какое-нибудь механическое изгнание греха и еще менее нравственное ободрение или одушевление людей на борьбу с грехом. Я разумею всю совокупность явлений, означаемых у нас в догматике обновлением и обожением человеческой природы, усвоением отдельными людьми плодов искупления и прочее. Это и есть та реальная почва, которой нужно постоянно корректировать и дополнять отвлечен ные положения «юридической» теории, чтобы избежать ее крайностей и в процессе рассуждения не забывать фактического содержания откровенного догмата».
1122
Патриарх Сергий называет крайностью, искажающей вероучение, ту мысль, которую хотели бы выдать за выражение его мнения.
Всякий раз, когда патриарх Сергий упоминает о «юридической» теории, он говорит о необходимости ее исправления. И эти «дополнения и корректура» оставались бы совершенно непонятными без обращения к основному труду патриарха Сергия — «Православное учение о спасении».
««Юридическое» истолкование догмата, конечно, имеет бесспорное право на бытие и даже неизбежно, поскольку все, что делается в нашем мире, делается по воле Божией», — замечает патриарх Сергий, но он всегда отличает, как и в своей книге, «юридическое» понимание от православного: «при отсутствии жизненно–православной поправки данное учение легко открывает дверь всяким злоупотреблениям» [1123] .
1123
Не следует упускать из виду, что письмо адресовано стороннику «юридической» теории митр. Елевферию, но в самой аргументации нельзя не видеть тонкой иронии — ведь в состав «всего, что делается в нашем мире», можно включить не только «юридическую» теорию, но и любой взгляд, любое мнение…