Догматическое Богословие
Шрифт:
Отказ от противопоставления Божественных Лиц, т. е. отказ от того, чтобы мыслить их изолированно, как монады, или как диады, есть, по существу, отказ от приложения самой категории числа к Пресвятой Троице.
Василий Великий об этом пишет: «Мы не ведем счет переходя от одного до множественности путем прибавления, говоря: один, два, три, или первый, второй, третий, ибо «Я первый и Я последний и кроме Меня нет Бога» (Ис. 44, 6). Никогда до сего дня не говорили «второй Бог», но покланялись Богу от Бога. Исповедуя различие ипостасей без разделения природы на множественность, мы остаемся при единоначалии».
Когда
8.1. Почему Бог троичен в Лицах?
Почему Бог есть именно троица, а не двоица и не четверица? Очевидно, что исчерпывающего ответа на этот вопрос быть не может. Бог есть Троица потому, что Он желает быть именно таким, а не потому что кто-то Его к этому принуждает.
Святитель Григорий Богослов пытается следующим образом выразить тайну триединства:
«Единица приходит в движение от своего богатства, двоица преодолена, ибо Божество выше материи и формы. Троица замыкается в совершенстве, ибо Она первой преодолевает состав двоицы, таким образом, Божество не пребывает ограниченным, но и не распространяется до бесконечности. Первое было бы бесславным, а второе — противоречащим порядку. Одно было бы совершенно в духе иудейства, а второе — эллинства и многобожия».
Святые отцы не пытались оправдать троичность перед лицом человеческого разума. Конечно, тайна троичной жизни есть тайна, которая бесконечно превосходит наши познавательные способности. Они просто указывали на недостаточность любого числа, кроме числа три.
Согласно отцам единица есть число скудное, двоица — число разделяющее, а три — число, которое превосходит разделение. Таким образом в Троицу оказывается вписанные одновременно и единство, и множество.
У В. Н. Лосского эта же самая мысль развивается следующим образом ( Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М., 1991, с. 216-217):
«Отец есть всецелый дар Своего Божества Сыну и Духу; если бы Он был только монадой, если бы Он отождествлялся со Своей сущностью, а не отдавал ее, Он не был бы вполне личностью. …
При раскрытии монады личностная полнота Бога не может остановиться на диаде, ибо «два» предполагает взаимное противопоставление и ограничение; «два» разделило бы божественную природу и внесло бы в бесконечность корень неопределенности. Это была бы первая поляризация творения, которая оказалось бы, как в гностических системах, простым проявлением. Таким образом, Божественная реальность в двух Лицах немыслима. Превосхождение «двух», т. е. числа, совершается «в трех»; это не возвращение к первоначальному, но совершенное раскрытие личного бытия».
Таким образом, можно сказать, что «три» является как бы необходимым и достаточным условием для раскрытия личностного бытия, хотя, конечно,
9. Как правильно мыслить отношения Божественных Лиц, образ предвечного рождения и предвечного исхождения
Отношения Божественных Лиц, которые открываются нам в Священном Писании, только обозначают, но ни в коей мере не обосновывают ипостасного различия. Нельзя сказать, что в Боге три Ипостаси по причине того, что первая Ипостась предвечно рождает вторую и предвечно изводит третью.
Троица есть некая первичная данность, которая ниоткуда не выводится, нельзя найти какой-то принцип, которым можно было бы обосновать троичность Божества. Никакой достаточной причиной объяснить ее тоже невозможно, потому что нет никакого начала и нет никакой причины, которая Троице предшествовала бы.
Поскольку отношения Божественных Лиц являются тройственными для каждой Ипостаси, их нельзя мыслить как отношения противопоставленности. Последнее утверждает латинское богословие.
Когда святые отцы Восточной Церкви говорят, что ипостасным свойством Отца является нерожденность, они тем самым хотят сказать лишь то, что Отец не есть Сын, и не есть Святый Дух, и не более того. Таким образом, для Восточного богословия характерен апофатизм в подходе к тайне отношения Божественных Лиц.
Если попытаться эти отношения определить каким-то положительным образом, а не апофатическим, то мы тем самым неизбежно подчиним Божественную реальность категориям аристотелевой логики: связи, отношения и т. д.
Совершенно недопустимо мыслить отношения Божественных Лиц по аналогии с причинно-следственными отношениями, которые мы наблюдаем в мире тварном. Если мы и говорим об Отце, как об ипостасной причине Сына и Духа, то тем самым мы лишь свидетельствуем о бедности и недостаточности нашего языка.
Ведь в тварном мире причина и следствие всегда противостоят друг другу, они всегда есть нечто внешнее по отношению друг к другу. В Боге этой противопоставленности, этого разделения единой природы нет. Поэтому в Троице противопоставление причины и следствия имеет только логический смысл, оно означает лишь порядок нашего умопредставления.
Что такое предвечное рождение и предвечное исхождение?
Святитель Григорий Богослов (31 Слово) отклоняет всякие попытки определить образ бытия лиц Святой Троицы:
«Ты спрашиваешь: что такое похождение Духа Святого? Скажи мне сначала, что такое нерождаемость Отца. Тогда, в свою очередь, я, как естествоиспытатель, буду обсуждать рождение Сына и исхождение Святого Духа и мы оба будем поражены безумием за то, что подсмотрели тайны Божий».
«Рождение» и «исхождение» невозможно мыслить ни как однократный акт, ни как некоторый протяженный во времени процесс, поскольку Божество существует вне времени.
Сами термины: «рождение», «исхождение», которые открывает нам Священное Писание, являются лишь указанием на таинственное общение Божественных Лиц, это лишь несовершенные образы их неизреченного общения. Как говорит св. Иоанн Дамаскин, «образ рождения и образ исхождения для нас непостижим».