Догнать и жениться
Шрифт:
— Мы с Русом братья только по матери, — поморщившись, хрипло обронил Марат. — Про его отца никто ничего не знает. А вот мой вроде приличным человеком оказался. Когда на матери женился, сразу усыновил Руслана, дом отремонтировал. Но долго тоже не выдержал. Ушел, когда мне три года исполнилось. Первое время не бросал нас. Продукты какие-то приносил, вещи. Не новые. Кто-то давал, а он к нам пер. Но знаешь, лучше ходить в старом свитере и чужих штанах, чем мерзнуть. Я совсем тогда мелкий был, мало что соображал. А Руслан… Ну я жив благодаря ему, понимаешь? Не сгинул, не пропал, в люди
— А ваша мама? — со страхом в голосе обронила Катя. — Она где была?
— Мама? Мы ее так и не звали, — усмехнулся он кисло. — Чаще по имени. Алевтина. Ну какая из нее мать? Так… Лахудра самая настоящая. С молодости гуляла, кукла заведенная. Руслана в шестнадцать родила. Ну тогда еще дед с бабкой живы были, Русик с ними жил, а вот когда мой отец ушел, совсем худо стало. Она могла нас одних оставить и умотать с первым встречным кавалером, могла с подружками и хахалями пить несколько дней подряд. А нам-то есть каждый день хотелось. Да еще аппетит как у волчат. Вечно голодные, блин! Корнеевы жили с нами по соседству. Дружили семьями с нашими дедом и бабкой. Рус с Вовкой почти одновременно родились. Алевтина— кукушка хренова, могла завеяться без предупреждения. Так тетя Люба, жалея моего брата, сцеженное молоко несколько раз в день давала.
— Я вообще не представляю, как раньше выкармливали детей при отсутствии грудного молока. Без новомодных смесей и прикорма.
— Жидкой манкой кормили. Те, кто позажиточней, бульоном куриным. Кто бы тогда думал о последствиях? Нашу Алевтину вообще ничего кроме водки и гулек не интересовало. Вот мы с Русом и бегали к Корнеевым. Или, когда вместе с Вовкой и Виталей на улице играли, Люба всегда к себе обедать звала. Веришь, ни разу не спросила, хотим мы есть или нет. Просто командовала: «мыть руки и за стол» и не терпела отказов. Да и кто бы отказался, Кать?
Катерина кивнула и посмотрела на Марата глазами, полными слез.
— Ну-ну, Катюнь, — погладил он ее по голове, как маленькую. — Потом уже, когда Михей в авторитеты выбился, жизнь наладилась. Руслан сразу стал на него работать. Да мы оба боготворили Корнеевых и пошли бы хоть куда за их интересы. Но нас, правда, никто никуда не послал. Русик вместе с Вовкой везде при Михее ездили. Как доверенные лица и телохранители. А я больше по хозяйству помогал. С тетей Любой мотался на рынок за продуктами, сумки таскал. Потом старше стал, учиться пошел. Когда свое дело открыл, Руслан со мной работать начал. К тому времени уже и Михей от пневмонии помер…
— Как же так? — изумилась Катя. — А врачи? Антибиотики?
— Да, кашлял, как чахоточный, все уверял нас, что это от курева. А потом за три дня сгорел. Мне его до сих пор жалко…
— Мы с тобой, — проворчала Катерина, — как Ромео и Джульетта. Из враждующих домов…
— Насколько я знаю, Михею тогда от Любы крепко досталось, — фыркнул Марат. — Он и сам, наверное, не понял, зачем тебя в заложники взял. Но сейчас тетя Люба и Вовка считают Катю Наумову родней. Корней поклялся лично разобраться с твоими преследователями.
— С чего вдруг? — изумилась она и заворочалась в объятиях Алтаева.
— Лежи смирно, — рыкнул он, оглаживая ее спину
— Как ты догадался? — опешила Катя. — Я сама еще толком ни в чем не уверена.
— Я мог бы наврать тебе про особенный свет в глазах беременной женщины или навешать лапши на уши о своей чудовищной интуиции, но отвечу как есть. Я и не догадывался. Интуиция моя хваленая на тебе сломалась. А про особенный свет я только по телеку видел. В каком-то сериале говорили.
— Что же тогда? — настойчиво затеребила его Катя.
— Тетя Люба Корнеева в чашке увидела. Велела к тебе ехать. А тут Руслан позвонил. Кстати, даже не подозревал, что Натка вышла замуж за твоего брата, — хмыкнул он и осекся.
— Она — хорошая девочка, — тут же заявила Катя. — Глеба любит.
— Ну да, — пробурчал Марат. — Просто она Манькина подружка. Мир, оказывается, так тесен, — усмехнулся он, решив не посвящать будущую жену в подробности развлечений брата. Перед глазами промелькнула картинка, когда он яростно вбивался по самое не могу в развеселую подружку Манечки, а та стонала и требовала еще.
По лицу мужа Натка сразу поняла, что Глеб рассержен. Дорогой он не сказал ей ни единого слова, лишь дома, уложив Кирюшку спать, устроил допрос на кухне. Почему его жена сидела в каком-то шалмане с мужиками? Зачем они вообще с Катей куда-то поехали? И как теперь смотреть в глаза Феликсу, пославшему все семейство Наумовых в пешее эротическое путешествие? Последний вопрос Натку не касался, но рассуждения о Сарычеве и бизнесе мужа дали прекрасную возможность уйти от ответа на первые два вопроса.
— Может, Катя и Феликс помирятся? — наивно осведомилась она, в глубине души сердясь на золовку, вздумавшую шарахаться с младшим Алтаевым. Старая перечница, а туда же. И где молодые стервочки ушли не солоно хлебавши и обломав все зубы, Катерина сумела заарканить золотого мальчика. Такую добычу отхватила! Конечно, самой Натке Марат никогда ничего не обещал, кроме бешенного перепихона. Да она и не стремилась тогда замуж, понимая, что братья Алтаевы ни на ком жениться не собираются. А уж тем более на Манькиных подружках. Молодость казалась вечной, а развлечения в компании богатых и пресыщенных мужчин — острыми ощущениями. Хотелось попробовать все, чтобы было что вспомнить в старости. А вот теперь Натка испугалась, что подробности ее бурной молодости вскроются в одночасье во всей красе.
«А если Катя выйдет замуж за Алтаева, — мысленно охнула Натка. — Как на семейных торжествах встречаться? Сидеть за столом и гнать от себя воспоминания, что вот этот самый мужик драл тебя лет пять назад? Нет, нужно вернуть непутевую Катьку в лоно семьи. Уговорить ее помириться с Сарычевым. Тот хоть и мерзкий типчик, но этот брак выгоден нам с Глебом. Знала бы, что золовка крутит с Маратом, в жизни бы из дома ее не отпустила!»
— А чья это идея была гулять поехать? — сердито осведомился Глеб, набирая себе в тарелку жаркое. — Вкусно, — заметил он, уплетая за обе щеки. — Готовишь обалденно, любимая.