Догоняя рассвет
Шрифт:
Удивительно, как Атрос предпочитал оставаться слепым к проблемам, не касавшимся войны с Балисардой. Проще поверить в пожар, чем признать существование еще одного врага под самым носом.
— Добрый день, господа, — раздался резкий голос начальника Окриддейла.
— Добрый, — ответил агент и перешел сразу к делу, — у меня приказ императора набрать всех пригодных для армии в пехотный полк.
Воцарилось безмолвие, в котором Лирой представил, как начальник тюрьмы хмуро изучает предоставленный ему документ.
— У нас тут только непригодные пьянчуги, но кого-нибудь подыщем, — задумчиво проговорил он. — Следуйте
По коридору зазвучало эхо приближающихся шагов. Отчетливый стук по каменному звонкому полу достиг громкости и замер возле камеры Лироя.
— Взгляните первым делом на этот экземпляр.
К окошку двери прислонилось лицо.
— А что с ним?
— Он вампир.
— Ну раз он вампир, почему еще жив? — усмехнулся агент, разглядывая притулившегося к стене Лироя, как дивную зверюшку.
— Приказ держать живым.
Лирой улыбнулся и скрестил руки на груди. Возымев в Иристэде высокое влияние, Клайд все еще умудрялся спасать брата от суда.
— И чем вы его кормите?
— Крысами. Иногда он точит сухой хлеб. Но мои люди нервничают, вдруг этот запросит больше, так и с цепей сорвется.
— А если он запросит больше на войне? — с нескрываемой иронией поддерживал диалог агент.
— Тогда-то и убьете его. У нас таких полномочий все равно нет.
— Эй, кровосос, — прикрикнул агент, — оружие держать умеешь?
— Спрашиваете, — ухмыльнулся Лирой.
— Этот точно умеет, — подтвердил начальник крепости.
— В таком случае, добро пожаловать в армию Аклэртона. И не вздумай чего-нибудь выкинуть, вампир, — лицо в окошке сморщилось неприятной улыбкой.
Вопреки тому, что Лирою выпала незавидная доля выступить во всеоружии на войну с Балисардой, он находил такое стечение обстоятельств забавным. Он словно возвратился в дни, когда был безрассудным авантюристом и искателем приключений, жаждущим острых ощущений. Не страшащимся смерти.
Когда он был свободен.
Вновь облачившись в сутану, пастор Моретт занялся тем, в чем более всего нуждался Иристэд, миновав один темный час и приближаясь к другому, — укреплял народ проповедью. Высоким положением Клайд добился трепетного внимания к своим речам, коего прежде не знал, однако и злоупотреблять новым статусом пастор не рассчитывал и единственное, что вынуждало его проявить себя излишне требовательным и строгим, — это суд над Лироем.
Клайд оттягивал вынесение приговора, будучи не в силах смириться с потерей еще одного брата, и искренне уповал на разумность Лироя, на пробуждение в нем совести. Порой, Клайд посещал Окриддейл, чтобы предложить Лирою исповедаться и наставить его на путь исправления; получал отказ и возвращался снова до тех пор, пока страж тюрьмы не сообщил ему:
— Господин Моретт, вампира увезли.
Клайд побледнел. Он был потрясен и напуган неожиданной новостью.
— Кто дал распоряжение?
— Император. Был приказ собрать по городу всех годных для военной службы.
Клайд недоуменно свел брови и потер переносицу, пытаясь оправиться от услышанного.
— Где агент императора, черт возьми? — бессильно выдохнул он в угасшей надежде, что мог еще на что-то повлиять.
— Уехал утром.
Уготованная Лирою судьба совсем не радовала Клайда, но он допускал, что пролитая
Весь путь до дома он подбирал слова, чтобы сообщить известие Амари. Сколько бы убедительно девушка не изображала к Лирою безразличие, Клайд знал, что любовь не исчезает бесследно, и шел в твердой уверенности рассказать Амари правду.
Но у поместья Мореттов его поджидала новая неприятность.
Пересекая двор, Клайд все отчетливей различал у подножья парадной лестницы тело человека в крови и по мере приближения все больше приходил в растерянность. Труп убитой женщины лежал с размозженным черепом и колотыми ранами, — лишь по костюму, подобному одежде Амари, Клайд догадался о причастности жертвы к гильдии ассасинов и смог мысленно реконструировать события.
В тот день ассасины нашли Амари и обратили девушку в бегство. Ее Клайд не застал дома.
К слову, как и Рэндалла, накануне угодившего в армию добровольцем.
После того, как император узнал о предательстве, герцог Ларесский, которому некогда маячило присуждение звания маршала, был отправлен в тюрьму Атроса, где дожидался суда. Однако император не торопился ни казнить его, не смилостивиться, поэтому было принято решение отложить суд. И только когда флот Балисарды одержал победу, и десять тысяч вражеских солдат высадились на южных берегах Аклэртона, военный совет императора не на шутку заволновался, а по дворцу поползли разговоры о заключенном герцоге. Некоторые из приближенных императора были возмущены содержанием предателя, в то время как другие лелеяли надежду, что герцог не виновен и сможет проложить лучший путь на карте военных событий. Оказавшись на стороне последних, император одобрил идею в тайне от законосовещательного собрания прибегнуть к помощи плененного герцога, и в случае подозрений на измену — немедленно казнить.
Положение изменилось в лучшую сторону. Аклэртон вновь перенял инициативу в войне, согнал со своих берегов неприятеля, перешел в ожесточенное наступление и смог с громким успехом подавить атаку союзных королевств Балисарды. Герцог Ларесский был помилован.
Далее в следствии одних решений, сменяющих другие, был взят под контроль Блэкпорт. Это случилось в окончании первого года противостояния Аклэртона и Балисарды, и когда гильдия ассасинов прекратила свое существование в прежнем виде (надеяться на ее полное исчезновение было бы, конечно, наивно), Амари наконец-таки стала свободной.
При массе недостатков и достоинств, она обладала умением разбираться в лекарствах столь хорошо, как и в ядах, и, присоединившись к сестрам милосердия, одинаково грамотно выполняла две вещи: оказывала медицинский уход за ранеными солдатами и способствовала безболезненному уходу в иной мир тем, к кому смерть приближалась нерасторопно, мучительно и неотвратимо.
В это время Рэндалл Моретт, сохранивший имя, данное ему своим прообразом, служил в одном полку с Лироем, исполняя свое обещание Рю. Испытания войны скоро сблизили Рэна с Лироем вновь до крепкой дружбы, и, бросаясь в бой на врага, они оба готовы были прикрыть друг другу спину.