Договор с демоном
Шрифт:
— Потому, что Себ — такой же парень из школы. Он умел то же, что и я, а потом пришли колдуны и забрали его. Они говорили так… убедительно, а магия до того потрясала, что он просто соглашался со всем и на все, пока не стал убийцей. Теперь мне ясно, как это бывает. Я не хочу стать таким же.
— И не станешь. Ты на это не способен.
Она обняла брата за плечи, прижала к себе и почувствовала, что его трясет.
— А еще Джеральд обращался со мной хорошо, а Себ — как последний козел, — добавил Джеми. Он старался, чтобы это прозвучало беспечно, но
— Именно, — ответила Мэй.
Джеми помолчал и с серьезным видом спросил:
— Как думаешь, может, он перегрелся?
— Конечно — налицо все признаки солнечного удара: головная боль, озноб и желание лезть целоваться.
Джеми закрыл глаза и вздохнул:
— Значит, не повезло.
— Многим нравится, когда рядом есть высокий красавец-брюнет, который страстно и преданно тебя любит, — ответила Мэй. — Я в книжке читала.
Джеми как будто замутило.
— Только не мне. Я был бы рад, если бы любовь ко мне выражали добрым отношением, веселили, когда мне бывает плохо. А я бы веселил в ответ. И чтобы никто никого не убивал.
— О-о, Джеми. — Мэй крепко его обняла — серьга брата царапнула ей щеку, а он прижался к ней совсем как в детстве.
— Джеральд говорит, люди станут нас ненавидеть, если узнают правду, — прошептал он. — У него в семье так и случилось.
— Твой Джеральд — кретин, — сердито бросила Мэй. — Я тебя люблю. И любить не перестану.
— Вопрос в том, — продолжил он тихо и горестно, — как они могут не ненавидеть, когда мы такое творим? Мы все любим магию. С одной стороны, я не хочу быть, как они, но и оставаться в одиночестве больно.
— Ты не одинок, — шепнула Мэй ему в волосы.
— А если… — начал Джеми и замолчал. — Если я скажу маме, как думаешь, она станет меня ненавидеть?
— Не говори! — вырвалось у нее. Она сдавила брата в объятиях от испуга и стремления защитить — будто он чуть не шагнул под колеса автобуса.
Джеми на секунду замер, а потом обмяк.
Некоторое время они сидели в тишине, и теплый бок брата согревал Мэй в прохладе холла. Она гнала из головы мысли о том, что ее армия может раздавить и Себа за все былые прегрешения. А может, еще удастся его спасти. Может, Ник простит Алана. Может, Джеми даже сумеет когда-нибудь рассказать обо всем матери.
— Только не сегодня, — сдалась она, наконец.
Джеми кивнул и пошел куда-то — наверняка звонить Джеральду, поговорить с кем-то, кто понимал про магию и был к нему очень-очень добр. А Мэй осталась сидеть на лестнице, обхватив колени.
«Не сегодня», — твердила она себе, думая, как рассказать Нику о планах Алана.
Однако Ярмарка Гоблинов была назначена на завтрашнюю ночь. Только сегодня и оставалось.
Сначала она подумала, что в доме никого нет: дверь открылась от легкого толчка, и Мэй вошла, надеясь, что Алан в
— Ник? Алан?
Ей никто не ответил. Мэй поднялась в комнаты — те тоже оказались пусты. Странно, подумала она. Трудно было представить, что все ушли и оставили дверь открытой. Мэй спустилась во двор — вдруг Ник решил поупражняться с мечом.
И тут она подняла голову. По голубому своду ползли свинцовые щупальца туч, и каждое стремилось к маленькому дому, как если бы кто взялся играть в веревочку с целым небом.
Мэй отправилась внутрь и поднялась на чердак. По пути она прихватила с пола серую тетрадь, подтянула к себе лестницу из потолочного люка и полезла на крышу.
Ник сидел на склоне из гладкой, как голыш, серой черепицы, и нити облаков обматывали его запястья, точно бледные путы. Он оглянулся через плечо и посмотрел на Мэй без особенного удивления.
Внизу лежал двор, и небо отбрасывало на него странные тени. Мэй застыла, наблюдая за их игрой, пока голос Ника не вывел ее из оцепенения.
— Зачем пришла?
Она вынула из кармана сложенную тетрадь.
— Да вот, решила тебе почитать.
Ник только пожал плечами — валяй, мол, отличная мысль (как она это поняла). Мэй расправила дневник и открыла его. Прочесть оставалось всего несколько страниц, а что делать потом, она еще не придумала. «Давай, Дэниел Райвз, — обратилась Мэй к образу в голове, — не подведи». И начала читать.
«Два дня назад я оставил Алана с Оливией дома и вместе с Ником отправился в горы — отметить его восьмой день рождения.
Ехать пришлось долго, и Нику, похоже, понравилось сидеть впереди. Обычно место рядом со мной занимает Оливия. Глядя, как Ник вытягивает ноги и радуется просторному креслу, я вдруг подумал о том, что вырастет он высоким, и тут же вспомнил Артура. Он тоже высок, а его мнение о себе — еще выше. Мне незачем было знать о магии и демонах, чтобы питать к нему ненависть.
— Да ты быстро растешь, дружище, — сказал я Нику.
Он отвернулся от окна и посмотрел с любопытным блеском в черных глазах (если мне не померещилось).
— А я стану выше Алана?
— Может быть.
— И даже выше тебя?
— Если повезет.
— Грустно будет, когда мы с Аланом станем совсем большими, — сказал Ник. — И у тебя будет артрит.
— Ну и ну, говоришь прямо как взрослый.
— Когда ты состаришься, мы будем защищать тебя от демонов, — добавил он. — Если только ты перестанешь готовить брокколи.
У меня есть теория, согласно которой Ник научился острить, чтобы Алан не улыбался так при каждом его слове. Ник не любит, когда вокруг него устраивают суматоху.
— Мечтать не вредно, — ответил я. Он снова стал смотреть на проезжающие машины и по привычке надолго замолчал.
Алан хотел, чтобы Ник отпраздновал день рождения в каком-нибудь походе, без Оливии.
Он разработал для нас парную экспедицию в горы. Кажется, Ник даже был рад собрать вещи, палатку и снаряжение. А в дороге как будто скис.