Договор со смертью
Шрифт:
Поля вышла на улицу. Теплый летний ветерок ласково обвил её тело. Дышать стало легко, и мысли выстраивались в системный строй. Цветущие Киевские каштаны выстроились в ряд вдоль аллеи. Доверчиво шелестели зеленой листвой, призывая спокойно поразмышлять. Надо пройтись пешком и все обдумать. Она оставила машину на стоянке института и пошла по дорожке, ведущей к трамвайной остановке.
– И так, что мне известно на данный момент – начала свой анализ Полина – в хирургическом отделении института радиологии среди медицинского персонала нашелся человек способный преднамеренно лишать жизни
– И так, каким образом он или она может навредить пациентам. С помощью, каких нибудь таблеток или уколов. А можно и распылить незаметно ядовитый спрей. Хотя в палате, где находится восемь человек, распылить спрей незаметно было бы сложно. Инъекции имеет право делать только медсестра. А вот таблетку подбросить в пластиковый стаканчик, стоящий на тумбочке вместе с теми таблетками, которые назначил врач… Версия вполне реальная. Никто из больных не проверяет выданные им лекарства с листом назначения. Пациент полностью доверяет медперсоналу, который априори обязан заботиться о нем. А Дима спал. Почему же ему стало плохо?
Открытие
Полина резко повернулась и пошла в сторону института. Вечерело. Огромное здание института притихло, его многочисленные кабинеты и длинные коридоры опустели. Лифт не работал, и Поля поднималась по лестнице на четвертый этаж. Переходя между пролетами на третьем этаже, её внимание привлекла надпись на двери: «Экспериментальная лаборатория».
– Какие же эксперименты проводят в этой лаборатории?
Раньше ей не доводилось ходить пешком по этой лестнице, и этот кабинет она не видела. Свет горел слабо, на лестничных пролетах полумрак. Она намеревалась идти дальше, на четвертый этаж. Но впереди услышала, как кто - то переговаривается в полтона.
– Лида, Лида, почему ты мне сразу ничего не сказала. Я не узнал тебя. Ты очень изменилась. Что с тобой произошло? – Полина узнала голос заведующего хирургическим отделением Владимира Михайловича.
– Ты исчез, оставил меня беременную, а когда я нашла тебя через несколько месяцев, чтобы сообщить радостную новость, поняла, она тебя не обрадует. Ты уже собирался жениться на другой. Я не стала менять твои планы и вторгаться в твою жизнь. Родила сына, воспитывала сама. Моя мама помогала, пока была жива. Но, наверное, я плохая мать. Мой сын стал наркоманом. Я работала в психиатрической больнице медсестрой. Однажды он пришел ко мне на ночное дежурство. Его пустила охрана, знали, что это мой сын. А он украл психотропные наркотические препараты. Ты же знаешь, за них требуют строгий отчет. Меня уволили по статье «халатность». Теперь только санитаркой смогу работать. Сын все, что можно из дома продал. Лечить в реабилитационном центре очень дорого. Моей зарплаты только на еду и хватает.
– Почему ты не пришла ко мне раньше. Почему ты даже не поговорила со мной. Все решила сама и за меня тоже решила.
Полина стояла на площадке третьего этажа, спрятавшись за каркасом лифтовой шахты. Владимир Михайлович с Лидой стояли выше на один лестничный пролет.
Вспомнив, с какой настойчивостью заведующий выпроваживал её домой, Полина не решилась идти дальше, чтобы избежать дальнейших расспросов. Она посмотрела на дверь с надписью
Полина закрыла эту дверь и прошла дальше, когда услышала мужской голос.
– Леня, эти боксы отнесешь в хирургию, понял? И смотри в этот раз ничего не перепутай.
– А таблеточки, что бы лечить людей, где? – спросил Леня.
– Сегодня таблеточек не будет, отнесешь боксы и иди к матери. Понял меня?
– Да, понял. Пойду к маме.
Из другой двери вышел приземистый молодой человек со следами деградации на лице. Полина узнала в нем пациента Диминой палаты, который лежал на койке у окна. В этот раз он был в белом халате медработника и в руках он нес два круглых медицинских бикса предназначенных для доставки стерильных хирургических инструментов.
– Здравствуйте – громко сказал он, обращаясь к Полине.
Из дверей соседнего кабинета выглянул мужчина крупного телосложения с близко посаженными глазами, низким лбом и черноволосый. На нем был белый медицинский халат в коричневатых пятнах. Видимо, от каких то реактивов. Он вопросительно посмотрел на Полину.
– Что вы здесь делаете? Это закрытая территория. Посторонним здесь находиться нельзя.
– Я этаж перепутала, лифт не работает на лестнице темно. Мне на четвертый нужно.
Полина вышла из лаборатории вслед за Леней. На лестничных пролетах уже никого не было. Она беспрепятственно прошла на четвертый этаж в палату хирургии.
– Скажите, к моему мужу кто ни будь, подходил после моего ухода, ну, когда он спал?
Спросила Поля у соседа по койке.
– Да я тоже спал после капельницы, не все видел. Кажется, анестезиолог подходил проверить, как он себя чувствует. А больше никого не видел.
– А я домой ездила, тоже не видела – подключилась к разговору его жена.
– Я еще видел мальчика Леню. Видел, как он подходил к вашему мужу – откликнулся мужчина, который лежал на кровати у самой стены. Он все время смотрел футбол по телевизору без звука.
– А кто такой этот Леня? – спросила Полина.
– Он работает здесь санитаром, а недавно ему вырезали аппендицит. Он до сегодняшнего утра лежал вон на той кровати у окна – ответил все тот же любитель футбола.
– Не заметили, Леня не давал ему никаких таблеток? – спросила Поля.
– Не видел, он стоял спиной ко мне. Что - то говорил, я не слышал что – ответил он.
Новые видения
Полина поехала домой. Приняла душ, поужинала. Ночью, в тишине и в темноте мысли приводятся в порядок. Когда не слышно как за стенкой панельного дома копошатся мысли и чувства соседей, когда даже её домовой притихнет, понимая, что хозяйке нужно подумать о чем то важном. Постепенно выстраивается картина событий. Пространство вокруг меняется, расширяется, становится многомерным, многоярусным. Все участники нынешних событий находятся в своих ячейках. Кто выше, кто ниже, кто параллельно друг другу.