Доказательства существования Бога. Аргументы науки в пользу сотворения мира
Шрифт:
Эрвин Шредингер. Профессор Дублинского исследовательского института (из книги «Что такое жизнь с точки зрения физики?») Перевод А. А. Малиновского
НЕВИДИМАЯ СИЛА
Все видимое нами только лишь кажется таким, в действительности же все совершается не так.
Нам кажется, что солнце обращается около нас восходя утром и заходя вечером а земля, на которой мы живем представляется неподвижной. На самом же деле все это как раз наоборот: мы живем на вертящемся и летящем снаряде, брошенном
Мы с наслаждением слушали сейчас чарующие звуки гармонического концерта... Но ведь звука на самом деле нет, он не что иное, как ощущение, производимое воздушными колебаниями известной амплитуды и известной скорости — колебаниями, которые сами по себе совершенно не слышны. Не имея слухового нерва, не имея мозга, мы не знали бы, что такое звук. В действительности существует только движение.
Радуга распростерла пред нами свою лучезарную дугу; розы и васильки, омытые дождем, блестят, и искрятся на солнце; зеленеющий луг золотистые хлебные нивы разнообразят равнину чудными переливами цветов и красок... Но на самом деле, нет ни цветов, ни красок, нет даже света, а есть только колебания эфира, действующие на зрительный нерв. Все видимое обманчиво. Солнце греет и оплодотворяет, огонь жжет; на самом же деле нет теплоты, а есть только одни ощущения. Тепло, как и свет не что иное, как особый род движения. Это незримое божественное движение царит всюду.
Вот перед нами железный брус — одна из таких балок, какие теперь обыкновенно употребляются при сооружениях. Брус висит в воздухе на пятисаженной высоте, опираясь лишь своими концами на противоположные стены. Без сомнения, он тверд и прочен. На его средине повешен груз — во сто, двести, в тысячу пудов, а он и не чувствует этого страшного груза, так что лишь очень чувствительным уровнем можно обнаружить в нем едва заметный изгиб. А, между тем этот брус составлен из частиц, не прикасающихся друг к другу, находящихся в постоянном колебании, удаляющихся одна от другой под влиянием тепла и сближающихся при охлаждении. Скажите же мне, пожалуйста, отчего зависит прочность этого железного бруса? От его материальных атомов? — Очевидно — нет, потому что они не касаются друг друга. Прочность эта заключается лишь в частичном притяжении, т. е. в нематериальной силе.
Твердого тела в абсолютном смысле не существует вовсе, Возьмем в руки тяжелое чугунное ядро. Ядро это составлено из невидимых частиц или молекул, не прикасающихся друг к другу; частицы, в свою очередь, составлены из атомов которые и подавно не касаются друг друга. Таким образом, непрерывность, представляемая поверхностью этого ядра, и его кажущаяся твердость не что иное, как обман чувств. Для ума, который мог бы проникнуть в его внутреннее строение, мог бы видеть это строение, ядро наше представлялось бы в виде роя мошек, толкущихся в воздухе в теплый летний день. Ядро кажется твердым; но нагреем его, и оно обратится в жидкость, потечет; будем нагревать еще, и оно обратится в пар и все-таки не изменит своих свойств своей природы: будет ли оно жидкостью иди газом оно не перестанет быть железом.
В настоящий момент мы — в доме. Все эти стены, полы, обои, мебель, этот мраморный камин все это составлено из не прикасающихся между собою частиц, и все эти составные частицы тел находятся в движении, вращаются одна около другой.
То же самое представляет и наше собственное тело. Оно составлено
Каждый шарик нашей крови — особый мир, и таких миров в одном кубическом миллиметре помещается пять миллионов. В наших артериях и венах, в нашем теле и мозгу все движется, не зная ни срока, ни отдыха, все неустанно кружится в жизненном вихре, относительно столь же быстром, как и вихрь небесных тел. Частица за частицей наш мозг наши глаза, наши нервы, наши плоть и кровь — все наше вещество непрестанно возобновляется, и возобновляется столь быстро, что в несколько месяцев наше тело получает совершенно Другой состав.
Из соображений, основанных на молекулярном притяжении, вычислено, что в булавочной головке не менее восьми секстиллионов атомов иначе, миллиард в квадрате, умноженный на восемь тысяч. И эти атомы отдалены друг от друга промежутками, гораздо большими, чем их собственные размеры, а между тем даже самые сильные микроскопы не в состоянии показать нам таких промежутков. Если бы число атомов содержащихся в булавочной головке, мы пожелали считать миллионами, т. е. отделяя мысленно от этого числа по миллиону в каждую секунду, то такой счет пришлось бы непрерывно продолжать в течение двухсот пятидесяти трех тысяч лет чтобы дойти до конца.
В водяной капле, в булавочной головке, атомов несравненно больше, чем звезд на всем небе, какое только известно астрономам вооруженным самыми могущественными телескопами.
Что поддерживает землю среди вечной пустоты, что удерживает солнце и все светила вселенной? Что скрепляет этот длинный железный брус, перекинутый чрез все здание с конца на конец и на котором построят сейчас еще несколько этажей? Что поддерживает форму всех тел? — Сила.
Вся безграничная вселенная, все предметы, все существа, все, что мы видим составлено из невидимых и невесомых атомов. Вселенная — это воплощенный динамизм. Бог — это душа вселенной, но не в смысле пантеистическом, а в смысле теистическом — признающем живого, личного, премудрого, всеблагого и всемогущего Бога. Им мы живем и движемся и есмь.
Подобно тому, как душа представляет собой силу, приводящую в движение тело, точно также и непостижимое Существо есть движущая сила вселенной! Чисто механическая теория мироздания всегда окажется недостаточной в глазах исследователя и мыслителя, глубже проникающего в природу вещей. Правда, человеческая воля слаба сравнительно космическими силами, но все-таки, отправляя поезд из Парижа в Марсель, или корабль из Марселя в Суэц я по своей воле перемещаю некоторую бесконечно — малую часть земной массы и тем изменяю движение Луны по ее орбите.
Деля и разлагая материю, я прихожу, в конце концов к невидимому атому: материя уничтожилась исчезла, как дым. Если бы мои глаза способны были видеть то, что есть в действительности, то взор мой мог бы проникать через стены, потому что они составлены из разделенных промежутками частиц; для меня были бы прозрачны все тела, потому, что они представляют собою лишь вихри атомов. Но наши телесные очи не видят того, что есть, и это можно видеть только глазами ума. Одному свидетельству наших чувств доверять нельзя: днем над нашими головами столько же звезд, как и ночью, а мы их не видим.