Доказательство Рая
Шрифт:
Я повернул голову и с облегчением увидел, что остальные прыгуны уже отдаляются друг от друга. Среди них был и Чак. Но, к моему удивлению, он двигался в моем направлении и скоро завис прямо подо мной. Видимо, во время беспорядочного падения группа прошла высоту 2000 футов быстрее, чем ожидал Чак. А может, он считал себя везунчиком, который может и не соблюдать установленных правил.
«Он не должен меня увидеть!» Не успела эта мысль промелькнуть у меня в голове, как за спиной Чака рванул вверх цветной вытяжной парашют. Парашют поймал обтекающий Чака ветер, дувший со скоростью сто двадцать миль в час, и понес его на меня, одновременно вытягивая основной парашют.
С момента, когда
Говорят, в подобных ситуациях кажется, что все происходит намного медленнее, и это верно. Мой мозг фиксировал происходящее, которое заняло всего несколько микросекунд, но воспринимал его наподобие фильма с замедленной съемкой.
Как только над Чаком взметнулся вытяжной парашют, мои руки сами собой прижались к бокам, и я перевернулся вниз головой, слегка изогнувшись.
Изгиб тела позволил немного прибавить скорости. В следующее мгновение я сделал резкий рывок в сторону по горизонтали, отчего мое тело превратилось в мощное крыло, что позволило пулей пронестись мимо Чака как раз перед его раскрывшимся основным парашютом.
Я промчался мимо него на скорости больше ста пятидесяти миль в час, или двести двадцать футов в секунду. Вряд ли он успел заметить выражение моего лица. Иначе он увидел бы на нем невероятное изумление. Каким-то чудом мне удалось за считаные доли секунды среагировать на ситуацию, которая, будь у меня время на обдумывание, показалась бы просто неразрешимой!
И все же… И все же я с ней справился, и в результате мы с Чаком благополучно приземлились. У меня создалось впечатление, что, столкнувшись с экстремальной ситуацией, мой мозг сработал как какой-то сверхмощный вычислитель.
Как это случилось? За время более чем двадцатилетней работы нейрохирургом — когда я изучал мозг, наблюдал за его работой и производил на нем операции — я часто задавался этим вопросом. И в итоге пришел к выводу, что мозг является настолько феноменальным органом, что мы даже не догадываемся о его невероятных способностях.
Сейчас-то я уже понимаю, что настоящий ответ на этот вопрос гораздо более сложный и принципиально иной. Но чтобы осознать это, мне пришлось пережить события, полностью изменившие мою жизнь и мировоззрение. Данная книга и посвящена этим событиям. Они доказали мне, что, каким бы замечательным органом ни был мозг человека, не он спас меня в тот роковой день. То, что вмешалось в действие в ту секунду, когда уже начал раскрываться основной парашют Чака, было другой, глубоко скрытой стороной моей личности. Это она сумела так мгновенно сработать, потому что, в отличие от моего мозга и тела, существует вне времени.
Это она заставляла меня, мальчишку, так рваться в небо. Это не только самая развитая и мудрая сторона нашей личности, но и самая глубинная, сокровенная. Однако большую часть моей взрослой жизни я в это не верил.
Однако теперь верю, и из дальнейшего рассказа вы поймете почему.
Моя профессия — нейрохирург.
В 1976 году я окончил университет Северной Каролины в Чэпел-Хилл по специальности химика и в 1980_м получил степень доктора в Медицинской школе Дьюкского университета. Одиннадцать лет, включая обучение в Медицинской школе, затем ординатуру в Дьюке, а также работу в Массачусетской общей больнице и в Медицинской школе Гарварда, я специализировался в нейроэндокринологии,
Окончив аспирантуру по специальности цереброваскулярной нейрохирургии в городе Ньюкасл-на-Тайне в Великобритании, я пятнадцать лет занимался преподавательской деятельностью в Гарвардской медицинской школе в должности адъюнкт-профессора по неврологии. За эти годы я прооперировал огромное количество пациентов, многие из которых поступали с крайне тяжелыми и опасными для жизни заболеваниями мозга.
Большое внимание я уделял изучению передовых методов лечения, в частности стереотаксической радиохирургии, которая позволяет хирургу локализованно воздействовать на определенную точку мозга радиационными лучами, не затрагивая окружающих тканей. Я принимал участие в развитии и использовании магнитно-резонансной томографии, которая представляет собой один из современных методов исследования опухолей мозга и различных нарушений его сосудистой системы. В течение этих лет я написал, один или в соавторстве с другими учеными, более ста пятидесяти статей для серьезных медицинских журналов и более двухсот раз выступал с докладами о своей работе на научно-медицинских конференциях по всему миру.
Одним словом, я целиком посвятил себя науке. Я считаю большой жизненной удачей то, что мне удалось найти свое призвание — познавая механизм функционирования организма человека, в особенности его мозга, врачевать людей с использованием достижений современной медицины. Но что не менее важно, я женился на замечательной женщине, подарившей мне двух прекрасных сыновей, и, хотя работа отнимала у меня достаточно много времени, я никогда не забывал о семье, которую всегда считал еще одним благословенным даром судьбы. Одним словом, моя жизнь складывалась очень удачно и счастливо.
Однако 10 ноября 2008 года, когда мне было пятьдесят четыре, удача, казалось, изменила мне. В результате очень редкого заболевания я на целых семь дней погрузился в кому. Все это время мой неокортекс — новая кора, то есть верхний слой полушарий мозга, который, в сущности, и делает нас людьми, — был отключен, не действовал, практически не существовал.
Когда у человека отключается мозг, он тоже перестает существовать. При моей специальности мне приходилось слышать множество рассказов людей, переживших необычный опыт, как правило после остановки сердца: якобы они оказывались в каком-то таинственном и прекрасном месте, разговаривали с умершими родственниками и даже лицезрели самого Господа Бога.
Все эти рассказы, конечно, были очень интересными, но, на мой взгляд, представляли собой фантазии, чистый вымысел. Что вызывает эти «потусторонние» переживания, о которых говорят люди, пережившие клиническую смерть? Я ничего не утверждал, но в глубине души был уверен, что они связаны с какими-то нарушениями в работе мозга. Все наши переживания и представления берут начало в сознании. Если же мозг парализован, отключен, вы не можете находиться в сознании.
Потому что мозг — это механизм, который прежде всего продуцирует сознание. Разрушение этого механизма означает смерть сознания. При всем невероятно сложном и таинственном функционировании мозга это просто как дважды два. Выдерните шнур из розетки, и телевизор перестанет работать. И шоу заканчивается, как бы оно вам ни нравилось. Приблизительно так я сказал бы до того, как отключился мой собственный мозг.