Доказательство виновности
Шрифт:
— Инспектор Ратлидж.
— Да, сэр. Меня просили подождать, пока кто-нибудь не прибудет.
— Насколько я понял, это вы решили, что обстоятельства происшествия не совсем обычны? — Ратлидж наклонился и отогнул край одеяла, которым накрыли тело жертвы. На вид погибшему можно было дать лет тридцать — плюс-минус несколько лет. Стройный, одет прилично… Темно-русые волосы слиплись от крови, вытекшей из раны на затылке, — видимо, этим местом он ударился о неровный край тротуара. Рука выгнута под неестественным углом; брючина на лодыжке порвана.
Медоуз
— Похоже, его откуда-то тащили. Доктор говорит, что его проволокли футов десять. Вот почему порвались пальто и брюки. Не похоже, чтобы его тащили по этой улице — посмотрите сами, здесь чисто.
Ратлидж отпустил край одеяла и выпрямился. Посмотрев на дорогу, в том направлении, в котором тело должна была протащить машина, он вынужден был согласиться с констеблем. Совершенно никаких признаков, хотя убитый был вовсе не хрупким. В мягкой летней пыли несомненно остался бы след.
— И еще кое-что, сэр, — продолжал Медоуз. — Доктор считает, что бедняга умер раньше, чем мне показалось вначале. В свою смену я прохожу по Хантингдон-стрит несколько раз. Так вот, до половины второго его здесь не было, клянусь! И потом, в его карманах нет никаких документов и вообще ничего, что могло бы указать на его личность. А если человек возвращается домой в такой час, разумно предположить, что у него в кармане лежит хотя бы бумажник.
— Думаете, его ограбили?
— По-моему, нет. Во всяком случае, я никаких признаков ограбления не заметил. Карманы не вывернуты. А в жилетном кармане часы. Довольно дорогие, по-моему, французские, с очень красивой цепочкой. Такие трудно не заметить даже в темноте. — Констебль вытянул руку; у него на ладони лежали часы с цепочкой.
Ратлидж тоже сразу понял, что перед ним дорогая вещь. И часы, и цепочка были сделаны из гладкого тяжелого золота. И одет покойный хорошо… Какой можно сделать вывод?
Открыв крышку, он стал искать надпись, но никакой надписи на внутренней стороне не оказалось.
— Возможно, запись о продаже сохранилась у ювелира или часовщика, — предположил Ратлидж. — Скорее всего, их купили еще до войны. Да, вы правы, судя по циферблату, похоже, что они французские.
— Я позабочусь, сэр, чтобы ваше распоряжение было передано.
— Знаете, у меня есть знакомый ювелир. Пожалуй, покажу-ка я часы ему. Может быть, он и придумает что-нибудь. А потом Скотленд-Ярд начнет поиски владельца.
Приехал владелец похоронного бюро, и Медоуз отправился разговаривать с водителем.
Хлопнула дверь, и Ратлидж вздрогнул. С крыльца углового дома спускался констебль. Заметив Ратлиджа, он направился к нему.
Ратлидж зашагал ему навстречу, оставив Медоуза распоряжаться.
— Констебль! Надеюсь, вы нашли свидетеля?
— Не совсем так, сэр. Видите вон тот дом — крыльцо с железными перилами? Так вот, лакей оттуда допоздна ждал своего хозяина, который должен был
— Он возвращался домой в автомобиле? Он сам не мог сбить того человека?
— Я уже сказал, что хочу взглянуть на его автомобиль, сэр. Лакей сейчас его подгонит. Но, по-моему, мистер Белфорд — не тот, кто нам нужен… — Констебль кашлянул. — Он вполне солидный, порядочный джентльмен.
— Пожалуй, пойду-ка и я побеседую с этим порядочным джентльменом. Но вначале мы осмотрим его автомобиль. Он сам сидел за рулем? С ним никого не было?
— Да, он водит сам, а возвращался один.
— Может, он был так пьян, что не понял, что натворил?
— По словам лакея, мистер Белфорд не пьет.
— Ясно… А, вот и автомобиль! Давайте-ка посмотрим!
К удивлению Ратлиджа, лакей оказался довольно пожилым человеком. Как правило, в последнее время в лакеи шли люди помоложе… Затормозив рядом со стражами порядка, лакей сказал:
— Вот вы где, констебль Дойл! Что ж, смотрите… — Он покосился на Ратлиджа и вежливо кивнул.
Ратлидж с констеблем сразу поняли, что автомобиль, содержащийся в безукоризненной чистоте, никак не мог быть замешан в уличном происшествии. Он находился в таком превосходном состоянии, словно только что выкатился из автомобильного салона. Осматривая машину, Ратлидж успел заметить, как лакей вынул из кармана носовой платок и потер край левой фары — после того, как о нее оперся констебль Дойл, когда нагнулся к раме. Лакей хмурился; судя по всему, авто находилось на его попечении, а любое пятнышко на кузове он воспринимал как личную обиду.
Ратлидж повернулся к констеблю Дойлу:
— Мне бы хотелось побеседовать с мистером Белфордом. Пожалуйста, передайте констеблю Медоузу, что я скоро вернусь. Пусть подождет меня. Я скоро!
Дойл, продолжавший с интересом осматривать машину, ответил:
— Хорошо, сэр, я ему передам.
Ратлидж поднялся на крыльцо и позвонил. Ему открыла горничная, которая проводила его в малую гостиную. Обстановка там была довольно строгой: темно-синяя и кремовая обивка, темные шторы с более светлой подкладкой. Цветовая гамма ковра оказалась точно такой же: на кремовом фоне темно-синий узор. Кресла обиты в тон шторам. Ратлиджу показалось, что малую гостиную хозяин любит и предпочитает проводить время здесь, а не в парадном зале.
Меньше чем через минуту после того, как Ратлидж вошел в малую гостиную, к нему вышел Белфорд.
Хозяин оказался человеком среднего роста и среднего возраста. Волосы седые со стальным отливом; аккуратные усики. Держался он надменно, как какой-нибудь граф. Не дожидаясь, пока Ратлидж заговорит, он заявил:
— Я уже рассказал констеблю Дойлу все, что мог, о вчерашней ночи и велел Миллеру показать машину. Что вам еще нужно?
В его голосе не слышалось ни раздражения, ни любопытства, только досада.