Докладывать мне лично! Тревожные весна и лето 1993 года
Шрифт:
– Я себя не вижу в этом качестве. – Петр Васильевич с удивлением посмотрел тогда на своего бывшего начальника. – Это не мое!
Голушко еле заметно нахмурился:
– Твое не твое! Ты что, не видишь, какая ситуация? Ты всю жизнь проработал в органах. Неужели тебя не волнует, что будет с нашей страной?! У тебя есть опыт. Так давай поможем навести порядок! Думаешь, они не найдут другого человека? Найдут, только какого? Ты меня не подведи. Я твою фамилию уже назвал. Сходи на беседу, подумай.
А уже через пару дней Романенко вместе с начальником Управления кадров оказался в кабинете Петрова
– Мы в Управлении кадров создали специальный отдел, и вы, если мы примем решение, должны будете организовать здесь оперативную работу. Это необходимо для того, чтобы прекратить утечку важной информации. Представьте, мы сидим здесь, обсуждаем что-то, а через некоторое время информация уже в газетах! А о документах я уже не говорю! Валяются где попало! Да и не мешало бы разобраться, кто у нас здесь работает!
– Вы знаете, – возразил Петр Васильевич, – я этого не смогу сделать. По положению я не имею права проводить здесь оперативную работу. Это могут делать только два ведомства – Министерство безопасности и МВД. – Сказав это, он увидел на лице Петрова тень раздражения. «Не нравится!» – отметил про себя Петр Васильевич и добавил: – Эту работу я могу организовать только совместно с Министерством безопасности.
– Вот это я и имел в виду! Хорошо? Кроме вас у нас есть еще несколько кандидатур. Если мы остановимся на вашей – вас известят.
На этом аудиенция была закончена. Петр Васильевич решил, что, скорее всего, не понравился Петрову и с облегчением отправился восвояси. Но, как оказалось, все было иначе, и уже через несколько дней он был назначен начальником отдела в Управление кадров Администрации Президента.
ВОСПОМИНАНИЯ: «Отдел кадров был преобразован в Управление кадров. Именно тогда пришел к нам в администрацию Романенко. Его тогда не сразу утвердили, сомневались… Не кондовый чекист, интеллигентный человек, контактный, умел расположить к себе человека, поговорить. Любил Есенина, читал его стихи… Но, мне казалось, что он иногда был чрезмерно подозрительным. Выбирал из анкеты казавшиеся ему сомнительными факты и на этом акцентировал свое внимание. А потом убеждал руководство, что этого человека не надо принимать на работу. Трудился он спокойно, неспеша, без большого напряжения. Любил беседы на отвлеченные темы…» (Из воспоминаний Е.И. Владимирова, в 1992–1993 годах – специалиста-эксперта Управления кадров Администрации Президента).
– Андрей Петрович, я очень рад, что ты пришел. А то я тут один… – Петр Васильевич сделал какой-то неопределенный жест рукой, видно, призванный показать, как тяжело ему приходится стоять на защите государственных интересов. – Тут такие люди! Приходится работать, как говорят, во враждебном окружении.
– Ну уж вы, Петр Васильевич, скажете… Все-таки это ж – администрация!
– Что ты, Андрей Петрович! Здесь такое творится! Если тебе все рассказать – не поверишь! Никакого порядка! К секретам допускают кого не лень! Иностранцы повсюду шастают! А в Аппарате Правительства! Ужас просто! Взятки! Информацию сдают! За деньги готовы продать мать родную!
– Да, Филатов мне говорил об этом. Он…
– А что Филатов!
– Да. Сказал, чтобы я докладывал все непосредственно ему. Даже телефон прямой дал. И домой… и на дачу тоже. А Дим Димыч, это кто? Румянцев?
– Он самый. Дмитрий Дмитриевич Румянцев. Его все так зовут здесь – «Дим Димыч». За глаза, конечно. А ты к нему пойдешь? Доложиться-то надо!
– Конечно, Петр Васильевич. Сейчас прямо и пойду. Мы договорились с ним по телефону, что после разговора с Сергеем Александровичем… Надо же познакомиться с начальником!
– Давай, иди! Может, позвонить, узнать, на месте ли он?
– Не надо, Петр Васильевич, я сам.
– Да, кстати, Андрей Петрович, а ты стихи любишь? – без всякой связи спросил Романенко.
– Что? Стихи?
– Ну да! Стихи любишь читать? Есенина, Пушкина, Лермонтова, может быть?
– М… мм… Люблю, – неуверенно ответил Орлов. – А что?
– Ну, ладно! Потом! Давай! Ни пуха! – Петр Васильевич вдруг вплотную приблизился к Орлову и полушепотом проговорил: – Дим Димыч очень влиятельный человек! К нам… – он пристально посмотрел на Андрея, – ну… к органам он относится хорошо. Но сам себе на уме. Кого не взлюбит… Но я думаю, ты, Андрей Петрович, должен ему понравиться!
Орлов улыбнулся показавшемуся ему очень странным напутствию Петра Васильевича и вышел из кабинета.
13 марта 1993 года, суббота, день.
Москва. Старая площадь. Администрация Президента.
6-й подъезд, седьмой этаж, кабинет 735
– Румянцев, – рукопожатие высокого черноволосого мужчины было крепким и уверенным.
Несмотря на то что Орлов уже много слышал о начальнике Управления кадров Администрации Президента, под руководством которого ему теперь предстояло работать, первое впечатление о нем оказалось неожиданным. Он был готов увидеть высокого чиновника, преисполненного чувства собственной значимости, крутого и грозного человека, одним росчерком пера которого решалась судьба любого сотрудника администрации. Его воображение рисовало образ типичного представителя советской номенклатуры, вовремя успевшего впрыгнуть в «демократический поезд» и теперь распоряжающегося судьбами людей по своему разумению и произволу. Во всяком случае, все, что Орлов слышал о Румянцеве, создавало в его воображении именно такой портрет начальника Управления кадров.
ВОСПОМИНАНИЯ: «Дмитрий Дмитриевич – незаурядный человек. Умный, целеустремленный, принципиальный, способный самостоятельно решать сложные задачи, но властный. Аргументированно отстаивал свою точку зрения. Бывал довольно резок с подчиненными. Основательно погрузился в кадровую работу, улавливал новые идеи, видел перспективу. Имел исключительный авторитет в Администрации Президента. Большинство начальников управлений советовались с ним по любым, не только кадровым вопросам…» (Из воспоминаний Е.И. Владимирова, в 1992–1993 годах – специалиста-эксперта Управления кадров Администрации Президента).