Доколе длится свет (сборник)
Шрифт:
– Довольно милая шляпка, – ободряюще заметил Фрэнк.
– Я сама ее отделала, – с гордостью сообщила она.
– Я так и подумал, едва увидел ее, – с радостным простодушием ответил он.
– Боюсь, она вышла не такой модной, как я ее задумала!
– Прекрасная, милая шляпка, как я считаю, – заверил он.
Вновь между ними повисло неловкое молчание. Фрэнк Оливер храбро прервал его:
– Маленькая Леди, я не думал еще говорить вам об этом, но ничего не могу с собой поделать. Я люблю вас. Вы нужны мне. Я полюбил вас с того самого момента, как увидел вас в музее в вашем черном костюмчике. Чудесно, когда двое одиноких людей
Маленькая Леди смотрела на него очень пристально. Однако он ожидал чего угодно, но только не того, что она сказала в следующий момент. Очень медленно и раздельно она произнесла:
– Тот платок вы купили сами!
Он поразился ее женской проницательности, но еще более его потрясло то, что она до сих пор помнила этот щекотливый для него эпизод. За такое время она вполне бы уж могла простить его.
– Да, купил, – виновато признался он. – Мне нужен был предлог, чтобы заговорить с вами. Вы очень на меня сердиты? – Он умолк, покорно ожидая ее приговора.
– Мне кажется, вы поступили так мило! – с жаром воскликнула Маленькая Леди. – Ужасно мило! – Она неуверенно запнулась.
– Скажите мне, дитя мое, неужели мое желание не исполнимо? – слегка охрипшим голосом продолжал свою речь Фрэнк Оливер. – Я знаю, я старый, неотесанный зануда…
Но Одинокая Леди прервала его:
– Нет, вы не такой! И никакого другого мне не нужно. Я люблю вас таким, какой вы есть, понимаете? И вовсе не потому, что жалею вас, не потому, что очень одинока и мне нужен кто-то, кто любил и заботился бы обо мне, но потому, что вы – это просто вы. Вы понимаете меня?
– Это правда? – почти прошептал он.
И она ответила твердо:
– Да, это правда…
Счастье переполнило их.
– Значит, мы попали на небеса, родная! – произнес он наконец.
– В магазинчике «Эй-Би-Си», – откликнулась она дрожащим голосом, в котором слышались и смех, и слезы.
Но земной рай недолговечен. Маленькая Леди вдруг спохватилась.
– Я не думала, что уже так поздно! Мне надо немедленно идти! – воскликнула она.
– Я провожу вас до дому.
– Нет, нет – нет!
Он был вынужден уступить и прошелся с ней лишь до станции метро.
– Прощай, мой милый. – Она стиснула его руку в горячем пожатии, о котором он так часто вспоминал после.
– Всего лишь до свидания, до завтра, – радостно отозвался он. – В десять, как обычно, и мы скажем друг другу свои имена и все-все остальное – постараемся стать практичными и прозаичными до безобразия.
– Тогда до свидания на небесах, – прошептала она.
– Они навсегда с нами, любимая!
Она улыбнулась ему на прощание все с той же печальной мольбой, которая была ему непонятна и вселяла чувство смутной тревоги. Затем неумолимая лента эскалатора увлекла ее вниз, и она скрылась из виду.
Фрэнк был странно встревожен ее последними словами, но решительно заставил себя забыть о них и предался лучезарным мечтам, предвкушая завтрашний день.
В десять часов он уже стоял на обычном месте. В этот раз Фрэнк впервые заметил, как злорадно взирают на него все прочие идолы. Могло даже показаться,
Маленькая Леди опаздывала. Почему ее еще нет? Вся обстановка в этом месте действовала на него удручающе. Никогда еще его маленький друг (их божок) не казался ему столь жалким. Что он в самом-то деле может, этот несуразный булыжник, замкнувшийся в своем горе?!
Размышления Фрэнка были прерваны мальчишкой с плутоватой физиономией, который подошел к нему и принялся старательно его рассматривать с ног до головы. Явно удовлетворенный результатами своего осмотра, он наконец протянул Фрэнку письмо.
– Это мне?
Письмо было не надписано. Фрэнк взял его, и мальчишка удрал с невероятной быстротой.
Фрэнк Оливер медленно, не веря своим глазам, стал читать написанное. Письмо было коротким:
«Любимый!
Я никогда не смогу выйти за вас замуж. Прошу вас, забудьте вовсе о том, что я была в вашей жизни, и постарайтесь простить меня, если я ранила ваше сердце. Не пытайтесь меня разыскивать, это не приведет ни к чему. Я действительно прощаюсь с вами навсегда.
Внизу стояла приписка, явно сделанная в последний момент:
«Я люблю вас. Это правда».
И в этой маленькой, добавленной в порыве чувств приписке он находил для себя единственное утешение все последующие недели. Не нужно и говорить, что он не внял ее просьбе «не пытаться ее искать», но все было напрасно. Она исчезла бесследно, и Фрэнк не имел никакой зацепки, чтобы ее найти. В отчаянии он рассылал в газеты объявления, в завуалированных выражениях умоляя ее хотя бы объяснить свое таинственное исчезновение, но ответом на все его усилия было полное молчание. Она ушла и никогда уже не вернется.
А вслед за тем в первый раз за свою жизнь Фрэнк начал писать по-настоящему. У него всегда была неплохая техника. Теперь же мастерство рука об руку воссоединилось с вдохновением.
Картина, написанная им, принесла ему признание и славу. Она была принята и выставлена в Академии, ее признали картиной года не только в силу изысканной трактовки темы, но в не меньшей степени – за ее мастерское исполнение и технику письма. Некоторый налет загадочности, в свою очередь, делал ее еще более привлекательной для широкой публики.
Источник его вдохновения был довольно-таки случаен – его воображением завладела одна сказка, напечатанная в журнале.
Это был рассказ о некой счастливой Принцессе, которая никогда ни в чем не знала отказа. Ей было угодно высказать пожелание? Оно тотчас бывало исполнено. Прихоть? Разумеется, ее удовлетворяли немедленно. У Принцессы были любящие отец и мать, прекрасные наряды и драгоценности, рабы, только и ждавшие, чтобы исполнить малейший ее каприз; ее окружали улыбчивые девушки, всегда готовые украсить ее досуг, – все, что только могло быть угодно душе. Самые богатые и красивейшие из принцев ухаживали за нею и безуспешно добивались ее руки, готовые убить сколь угодно драконов лишь затем, чтобы доказать ей свою преданность. И при всем этом одиночество Принцессы было горше, чем у самого убогого нищего в ее стране.