Докричаться до мира

Демченко Оксана Б.

– Говорил, ничего для меня не сможешь… – шептала она одними губами. – Ты их всех перепугал. Ты меня от зверя спас. Мой единственный, замечательный.

Он молча слушал. У нее славный голос, ясный и звонкий. Даже теперь, когда звук ему лишь мерещится – шутка сознания. Жена умудряется не картинки передавать, а совсем нормальные слова, и даже с их звучанием. И слышит его, вот ведь как хорошо.

Она вся такая легкая и маленькая…

Что бы ни было, Сидду больше не обидят. Отдадут в стаю, наверх. Внутри росла странная уверенность, что так и станет. Кому-то из

первого восьмика вожаков, наверняка. Второму, про которого, скорее всего, и говорил рослый. Это особенно хорошо. Старый немножко знает язык Сидды, а еще он знает, что она сильно мерзнет и обязательно будет греть, это дает надежду. Йялл с ужасом вспоминал время, когда его жена совсем застыла, пока он был наверху, в пустыне. Стала кашлять, опасно задыхалась, горячая и бессознательная. Он надел на нее обе рубахи, завернул в подстилки и грел, а она дрожала и бессвязно лепетала непонятное. Потом целый цикл почти не могла ходить, качалась от слабости.

Душа успокоилась. Глупо он удумал, не желая ее отдать другим. В куполе слабый нуждается в помощи, и наверху ей помогут. Привыкнет ко Второму, он добрый. Главное – чтобы жила и была здорова.

А его смешная и снова беззаботная жена устроила на своем плече вторую коричневую руку, совершенно безвольную, изуродованную. Довольно вздохнула и продолжила твердить свои замечательные глупости. Он, оказывается, вообще все может, и, значит, их обязательно спасет. И ее, и сына, и остальных волвеков. Она обещает быть сильной и терпеливо ждать. Что бы ни случилось – всегда.

Йялл лежал, вдыхая ее родной запах, снова без примеси страха, теплый и домашний. Отрешенно пытался вспомнить, как управился с шеей «дирта». Правой рукой? Но она ведь явно не работает, еще прутом клетки мышцы срезаны до кости, к утру уйдет много крови, хотя Сидда и перевязала его, как умела – и довольно удачно. Ничего, на волках раны закрываются легко. С этой он быстро справится.

Хозяева вернулись, едва посветлел потолок, и застали волка в прежней позе.

Рослый рванул Сидду вверх, поднимая на ноги. Резко прихватил за волосы, вздергивая лицо… И сразу отпустил, чуть отодвинулся, наткнувшись на спокойный взгляд желтых глаз с вертикальными узкими зрачками. Теперь Йялл отчетливо осознал страх хозяина. Тот не был уверен, успеет ли убить зверя прежде, чем лишится головы. Третий и сам наверняка не знал. Но готов был провести такой… «тест».

– Ты еще наверху говорил, что этот самец неагрессивен, – недовольно отчитал рослый наблюдателя.

– По всем записям – да, о старейший. Не забывайте, позволю себе отметить, он из вожаков, за место загрызет, а за единственную в стае самку – тем более. Что вы на нее смотрите, позволю себе спросить?

– Так… больно уж страшненькая. Тощая, плоская, грязная, блеклая, уже не девочка по годам, сутулится. Волосы облезли… Морду ей вчера разбили, пара шрамов останется. После родов брюхо вон не утянулось толком. За таких уж точно не умирают и горло не рвут. А поди ж ты, клетку испортил.

– Может, в чем другом хороша? – усмехнулся наблюдатель.

– Станешь проверять?

– После волка? Я брезгливый.

– А я предпочитаю молоденьких. Возможно, впрочем, было бы занятно, но слишком уж тоща… и воняет. Этот Йялл ее наверху часто бил?

– По записям – никогда, о моэ. Мы затеяли опыт, чтоб проверить, будет ли поведение сходно волчьему или человечьему. Так смешно вышло, он на брюхе

ползал, жрать ей лучшее отдавал, только что хвостом не вилял, слюнями исходил, пока она его не выбрала. Более того, это она его била, и сильно, но никогда не получала в ответ.

– Пришли мне записи из загона, весь набор шаров, начиная с первого дня. Хочу глянуть, как приручал. Значит, стабильная пара… занятно. Я показал прут клетки инженеру, он говорит, так выгнуть руками невозможно. Мы для проверки дали задание слагу, и тот не согнул.

– Слаг не согнул? Выходит, волчара и дверь может снести…

– В состоянии аффекта может. И заметь – стандартные тесты ничего не выявили. Не выходит пока поменять всех вожаков… значит, повторим опыт. Под полное наблюдение самку, все отчеты мне.

– Кому, поясните недостойному?

– Да ясное дело, старому, нет там остальных. Сперва тащи эту рухлядь наверх, на си-восьмой. Прогони через тесты – и ярусом ниже, к самцу. Вымой обязательно, а то запахов почует слишком много. Полы нагрей и проследи: если станет бить, сообщишь.

Сидду увели, и тело, отвечая приказу обруча, снова почти отказалось слушаться. Оставшись с Третьим в загоне один на один, рослый явно запаниковал. Йялл же наоборот, на него пока не обращал внимания, внимательно проследив сознание жены до повозки, поднявшей ее наверх. Хорошо.

Пришел второй хозяин, неприятно жирный и пахнущий незнакомо, принес широкие кольца, в которые уложили и закрыли запястья, стянув их вместе за спиной. В этом положении порванное плечо болело нещадно, но кого подобное интересует? Еще на Третьего надели новый ошейник, двойной, с куда более длинными шипами, постоянно впивающимися в горло, сбивающими дыхание. Рослый приметил это и довольно рассмеялся, резко дернув поводок. Пришлось вставать, отрывая от пола непослушное, непривычно вялое и тяжелое тело.

– Стандартные тесты, моэ? – деловито уточнил жирный.

– Смысл? Он их проходит. И это наводит на интересные соображения… Тащи вниз, на второй уровень. Сегодня не до него, завтра тоже, у нас ведь большая охота. Жаль, я занят на контроле и не пойду с наблюдателями. Еще день отведем на просмотр записей, я с этим зверем хочу повнимательнее познакомиться. Пусть пока посидит в клетке, пожрет досыта и отдохнет. Вымой его, воняет. И не забудь – прутья под ток.

Так Йялл узнал, что хозяева ведут счет уровням снизу и всего их – без одного двавосьмь.

Второй уровень был напоен невнятной жутью. Тихий, очень чистый, со стертыми старыми запахами, пустой и нежилой. Неприятно холодный. Но ужас не в холоде, а в боли, ощутимо для сознания пропитавшей стены. Третий не мог представить, чем способно так глубоко впечатать боль. С бегущим по спине холодком догадывался, что скоро узнает. И добавит свою к прочим, оставшимся тут навсегда.

Новая клетка оказалась просторной, лежак широким, подстилка – толстой. Еды дали необыкновенно много и очень сытной. Йялл отчетливо понимал, что уже не поднимется наверх, но, удивляясь себе, усердно ел. Старался окрепнуть и залечить раны. Будто собирался выжить. Усмехнулся: это все глупости Сидды, наслушался и поверил. Не сознанием, а чем-то более глубоким и древним. Каждый живой умирать не желает и цепляется за надежду, сколь угодно малую и нелепую. Вот хоть повязка на руке – ее рубахи клок, пахнет так знакомо и приятно.