Докричаться до мира
Шрифт:
– Почему ты не хочешь их вернуть к жизни? Планетарники, я имею в виду, – быстро уточнил Ялитэ, заметив на лице Риана намек на ехидное и намеренное непонимание.
– Рано. Не люблю дарить готовое. Ты знаешь ответы, зачем спрашиваешь? – рассердился наставник. – Главную причину тоже понимаешь. Нельзя нам неосмотрительно открывать технологии, пока где-то существует «Тор-а-Мир». Доберутся прихвостни Грийена первыми – мало никому не покажется. Но теперь обнаружение корабля – забота Эллара.
– Согласен… Так что с моэ?
– Как ты думаешь,
– А полную патентную защиту предоставляют лишь законы людей, – усмехнулся Ялитэ. – Занятно. Не знал, что это его разработка. Может, уговорю Данрэ поработать в Академии?
– Возьми с собой управителя верфей Ринтэя, – посоветовал Риан. – Пусть наш обстоятельный илла слезно пожалуется, какой я мерзавец и как мало помогал в отладке «Птенца». Вознесет до небес имя Данрэ и предложит ему статус научного руководителя проекта и долю в финансах.
– Для успеха мне надо доказать, что двигатель украден, – предположил Ялитэ. – Копий заказов металлургов маловато.
Риан благосклонно кивнул, пошарил рукой под шерстяным пледом, брошенным на порог в качестве подстилки. Выкатил два клубка воспоминаний и подгреб к ним стопку фотографий.
– Я наведался на верфи, которых нет. Грийен ведь строит исключительно мобили и ничего другого… Покажи Данрэ этот интересный мобиль. Очень, очень занятный. Так сказать, перспективная модель вертикального взлета.
– Все-таки он существует и весьма похож на «Птенца», – удивленно отметил Ялитэ, быстро просматривая фотографии. – Каюсь. Не поверил ни Эллару, ни тебе. Спрятать такое!
– Мерзавец! – картинно возмутился Риан.
– Почему ты сегодня такой странный? – забеспокоился Ялитэ. – Шутишь непривычно и вообще – явно пребываешь в раздражении. Правда приболел?
– Потому что до сих пор не знаю, все ли хорошо у Эла, – отозвался Риан. – И боюсь за него все сильнее. Потому что нам будет очень трудно удержать айри от настоящей резни, когда все соберутся вместе. И еще оттого, что нас очень мало. Каждый должен, просто обязан, жить и приносить пользу миру. Каждый имеет время, в отличие от людей, раскаяться, измениться, повзрослеть, осознать свою отвественность и свое предназначение. А мы плетем нелепые интриги. Подсылаем друг к дружке убийц. Развращаем людей, представляя зло в самом привлекательном виде. Скрываем знания, защищая их патентами и не допуская к ним людей. Мне нужен Тиэрто, этот старый ящер с холодной кровью! Я не могу без него помогать Лимме в переводе его книг, потому что все права отойдут к соавтору разработки. Знаешь его, да?
– Знаю…
– Мне нужны очень многие пропавшие без вести айри. И я надеюсь из последних сил, что хоть некоторые там, на Хьёртте – живые, пусть и несвободные. А
Риан отвернулся и стал смотреть на высокое уже солнце. До рези в глазах. Он, конечно, не снавь. Но гибель лучшего друга ощутил. Давно. Невыносимо давно и очень страшно. Это была долгая боль. Она совпала по времени с началом бед у Великого, четыре сотни лет назад. Снавей рядом не было, самого Дана, старейшего дракона – тоже. А душа болела и плакала по невозвратному…
До сих пор тяжесть лежит там, на сердце. Хиннр был единственным на памяти Риана драконом, по-настоящему свободным и счастливым. Его не донимала проблема утраты крыльев. Над ним не властны были предрассудки и законы старейших. Он был капитаном. И корабль стал единственным осколком мира айри, где не было ни унизительной иерархии, ни ограничения в познании. А еще на корабле жил Юнтар, старый, ворчливый и самый родной. Тот, кого можно было назвать если не главным и первым учителем, то – наставником. Как все это объяснить Ялитэ, едва знакомому с экипажем капитана Хиннра?
И как ему рассказать, что в последнее время на душе творится вовсе уж непонятное. Груз боли уходит. Словно мертвые способны возвращаться к жизни…
– Я помню его, – тихо сказал Ялитэ. – Не так плохо, как ты думаешь. Я жил у него пять лет, пока не подрос и ко мне не утратили интерес иные «наставники», жадные до бесправных айри, не достигших первого порога совершеннолетия. И я летал с ним. Потом он высадил меня на равнине близ этого бора и велел искать тебя. Потому что ты лучший из учителей.
– Оказывается, и я не все знаю, – порадовался Риан.
– Я не сказал. Глупо злился на Хиннра, потому что он не оставил меня в экипаже. Хотя он был прав. Мое место здесь. Я предпочитаю жить в обществе, ограниченность корабля не для меня. Но я очень переживал. Не представляешь, как. Он высадил меня, а мальчишку-врача оставил. И мне захотелось доказать невесть кому, что я тоже чего-то стою. Стать старейшим, войти в состав верхушки нашей нелепой иерархии, – Ялитэ теперь усердно смотрел туда же – на солнце. – Глупые ложные цели уродуют жизнь. Учитель погиб, а я научился улыбаться и тем, кто устроил его смерть. Я же политик, на мне вся Академия… Докатился.
– Ой! – заинтересовался Риан. – Занятно-то как. Ты до сих пор любишь госпожу академиссу. Лимма, помнится, просила все бросить и уделить время ей.
– Просила. Какой смысл теперь об этом вспоминать?
– Если бы была жива Тиннара, – задумчиво предположил Риан, – она сказала бы что-нибуть неподражаемо малопонятное, изучив твои страдания. Бабушка Тин в последние годы знала очень много.
– Давай, перескажи своими словами, – заинтересовался Ялитэ.
– Да проще некуда! Лимма – не твоя дракония. Если бы было иначе, ты бросил бы и Академию, и старейших, и весь Релат… Ты еще очень молодой дракон, господин директор, – подмигнул Риан с легкой насмешкой. – Учись уважать мир и видеть его красоту. И однажды она прилетит. Не обязательно на крыльях. Может быть, всего лишь на пассажирском мобиле общего пользования.