Доктор Бладмани
Шрифт:
— Но ведь у него там наверху нет никаких лекарств, — возразила старая миссис Лалли, самый пожилой человек в общине. — Помню, он как-то сказал, что они все ушли на лечение его жены.
— У меня есть хинидин, — заговорил аптекарь. — Возможно, это именно то, что ему нужно. Только вот как его туда отправить.
Эрл Колвиг, который возглавлял полицию Уэст-Марино заметил:
— Насколько я понимаю, военные в Шайенне в конце года собираются предпринять еще одну попытку добраться до него.
— А ты возьми, да и отвези свой хинидин в Шайенн, — предложил
— Куда? В Шайенн? — дрожащим голосом. — Но ведь дорог через горы больше нет. Мне туда нипочем не добраться.
Как можно более спокойным голосом Джун Роб сказала:
— А может быть он на самом-то деле и не болен, а все это просто ипохондрия от такого долгого пребывания в изоляции и одиночестве. Я сужу по тому, как подробно он описывает каждый свой симптом. — Но ее вряд ли кто услышал. Джун заметила как, три представителя из Болинаса тихонько двинулись к радиоприемнику и наклонились к нему, собираясь послушать передачу. — Может, он и не умрет, — буркнула она себе под нос.
Услышав эти слова, очечник в ужасе воззрился на нее. Джун увидела на его лице потрясенное, ошарашенное выражение, как будто осознать то, что человек на спутнике может быть болен и умереть было слишком невероятным. Пожалуй, даже болезнь дочери так на него не подействовала.
В дальнем конце зала люди вдруг смолкли, и Джун Роб оглянулась посмотреть что произошло.
В дверях показалась сверкающая металлическая тележка. Прибыл Хоппи Харрингтон.
— Хоппи, знаешь последнюю новость? — окликнул его Кас Стоун. — Дэнджерфилд сказал, что заболел, и, возможно, это сердце.
Все замолкли, ожидая, когда заговорит калека.
Хоппи прокатился мимо них к радио, там он остановил свой мобиль, протянул один из манипуляторов и принялся осторожно подкручивать ручку настройки. Трое представителей из Болинаса уважительно отошли в сторонку. Шум помех стал громче, потом затих, и голос Дэнджерфилда стал слышен громко и ясно. Чтение все еще продолжалось, и Хоппи, торчащий в центре своего агрегата стал внимательно слушать. Он и все остальные продолжали в полном молчании слушать до тех пор, пока голос окончательно не смолк, поскольку спутник вышел из зоны приема. И снова стал слышен лишь шум помех.
И тут, неожиданно, голосом неотличимым от голоса Дэнджерфилда, калека произнес:
— Итак, друзья мои, как будем развлекаться дальше?
Имитация быль столь точной, что кое-кто в зале даже ахнул. Другие зааплодировали, и Хоппи улыбнулся.
— Может, повторишь фокус? — окликнул аптекарь. — Это было здорово.
— Фокус, — произнес калека, только, на сей раз, точно воспроизведя жеманный дребезжащий голос аптекаря. — Это было здорово.
— Нет, — сказал Кас Стоун. — Давайте лучше послушаем голос Дэнджерфилда. Давай-ка, Хоппи, повтори еще раз.
Калека развернул свой мобиль так, что оказался лицом к публике.
— Так, так, так, — заговорил он знакомым всем низким голосом, в присущей ему легкой ироничной манере. — Джун Роб затаила дыхание: эта способность калеки имитировать голоса была просто невероятной, и приводила
— Тут у меня немного болит в груди, но это все ерунда. Не берите в голову, друзья. Скорее всего, расстройство желудка. Видно, просто перебрал накануне. А что мы в таких случаях принимаем? Может кто-нибудь из вас помнит?
Один из мужчин воскликнул:
— Я помню, помню! Лучший фельдшер — «Алка-Зельцер»!
— Так, так, так! — добродушный голос усмехнулся. — Пожалуй, верно. Молодец. А теперь давайте расскажу вам как хранить всю зиму луковицы гладиолусов, не опасаясь вредителей. Да просто заверните их в алюминиевую фольгу.
Присутствующие захлопали, и Джун Роб услышала, как кто-то неподалеку от нее говорит:
— Дэнджерфилд точь-в-точь так бы и сказал.
Это был очечник из Болинаса. Джун открыла глаза и увидела выражение на его лице. «Должно быть, — пришло ей в голову, — в тот день, когда я впервые услышала, как Хоппи подражает Дэнджерфилду, у меня было такое же».
— А теперь, дорогие друзья, — продолжал Хоппи голосом Дэнджерфилда, — давайте расскажу вам о том, чему я тут за это время научился. Только не отходите от приемников!
Элдон Блейн, очечник из Болинаса, увидел, как калека кладет на пол монету в нескольких футах от своего мобиля. Манипуляторы убрались, и Хоппи, все еще что-то бормочущий голосом Дэнджерфилда, сосредоточил взгляд на монетке. Через мгновение она вдруг заскользила по полу к нему. Все присутствующие зааплодировали. Порозовев от удовольствия, калека слегка поклонился, а потом снова положил на пол монету, на сей раз гораздо дальше, чем в первый раз.
«Волшебство, — подумал Элдон. — Верно Пат говорила: калекам дана возможность делать такие вещи в качестве компенсации за отсутствие рук или ног. Таким образом природа помогает им выжить. Монета снова скользнула к мобилю, и снова публика в Холле зааплодировала.
Элдон обратился к миссис Роб:
— Интересно, он каждый вечер это делает?
— Нет, — ответила та. — Он показывает разные фокусы. Такого я еще не видела, но, впрочем, я и не каждый день сюда хожу. Уж больно много у меня работы. Знаете, как трудно обеспечивать нормальное существование общины! Но, согласитесь, фокус просто удивительный.
«Действие на расстоянии, — размышлял Элдон. — Да, это просто удивительно. И мы обязательно должны заполучить его , — решил очечник. — Теперь в этом нет никаких сомнений. Поскольку, когда Уолт Дэнджерфилд умрет — а теперь совершенно ясно, что это случится, и очень скоро — у нас останется хоть какая-то память о нем, как бы его репродукция, воплощенная в этом калеке. Нечто вроде грампластинки, которую можно ставить снова и снова.